Снежная
Битва
Постапокалиптическая байка
Это случилось зимой 2003 года.
Группа “Ария” и
группа “Кипелов” старались не
пересекаться нигде и никак, всячески
избегая друг друга. Но, видимо, всё у нас в
России так – а именно: через задницу. Или
это рок? (внутренний голос: нет, это хэви-металл…)
День выдался тёплый, и снег лепился хорошо.
Он совсем не скрипел, а лишь приятно шуршал
под ногами. По заснеженной аллее шли
Кипелов, Терентьев и Манякин. Им надоело
сидеть в душной студии, и они вылезли
подышать свежим воздухом. Мирная прогулка
по снежной аллее не сулила ничего страшного,
но…
Внезапно с другой стороны аллеи показалась
группа из трёх человек. Кипелыч близоруко
прищурился, сердце кольнуло – знакомые
фигуры. Теря (орлиное зрение) уже секунд 30
страшно жалел, что срезал свои кудри –
сейчас было бы, чем призавесить
презрительную улыбку. Маня упрямо смотрел
под ноги (за время прогулки он
поскользнулся уже раза четыре, и Тере
постоянно приходилось его придерживать за
шарф).
Старые знакомые приближались – Дуб, Холст и
Беркут.
Последующая минута ушла на мысли.
Кипелыч (вглядываясь
в идущую компанию): “Кто это там?”
Теря: “Интересно, Беркут сможет петь после
того, как я прижму его к стенке мизинцем
левой руки?”
Маня: “Я опять не завязал шнурки…”
Холст (оглядывая
свою компанию): “Конь в пальто и дед Пыхто,
очки носить надо”.
Беркут: “Интересно, смогу ли я петь после
того, как Терентьев прижмёт меня к стенке
мизинцем левой руки?”
Дуб: “А Манякин-то опять шнурки не завязал!”
Они сближались. Тридцать метров, двадцать
метров, десять метров… Пять метров. Мимо.
Кипелыч облегчённо вздохнул, но… Говорю же
– в России всё через зад, и русский хэви-металл
не исключение. Нервишки у Дуба сдали, он
нагнулся, слепил порядочный снежный комок и
зазвездил МанЬякину по шапке. Маня крикнул
“ой”, налетел на Терю, и вот они уже вдвоём
чертыхаются в снегу. У Кипелыча округлились
глаза. Он психанул, зачерпнул снежка,
скрепил его в ком и мощно послал в Беркута.
Попал. А еще говорит, что зрение плохое. Хотя
правильно, если стоять столбом с открытым
ртом, как стоял Беркут, особого ума не надо,
чтобы попасть прямо по центру рожи.
Началась снежная потасовка. Пока Артур
отплёвывался, Холст обстреливал Терю. Теря
с тихим рыком уклонялся, ответно поливая
Холста снегом (и матом). Маня еле выбрался из
сугроба и выгреб снег из-за воротника. В
барабанщике взыграла кровь, он вскочил,
моментально материализовал из снега
парочку комков и отомстил Дубу по полной
программе. Басист, получив по заслугам,
решил выплатить барабанщику моральную
компенсацию в виде трёх жесточайших
снежных выстрелов.
Кипелыч в это время остервенело делал из
Беркута снеговика, подваливая ему снега со
всех сторон. Теря бессовестно матерился и
отстреливался от Холста. Холст же почти
спятил и ураганил в Терю по три снежка за
раз, причём попадал достаточно часто (Теря
большой, особо и целиться не надо).
Дуб закидал Маню так, что МанЬякин почёл за
благо хитро укрыться за кустами и вести
огонь оттуда. Тем временем Кипелыч завершил
строительство снеговика из Беркута и тоже
быстренько свалил к Мане за кусты, чтобы
издалека полюбоваться своей скульптурой.
Теря остался один под артобстрелом Дуба и
Холста. Он еле успевал отбиваться от
виртуозного Холста и меткого Дуба, хотя и
сам не отставал: лепил комочки – каждый с
маленький арбуз. Но сил ему явно не хватало.
А тут еще подвернулась бабуля…
Эта самая бабка шла по аллее со своими
набитыми авоськами. Её абсолютно не
интересовали глупые хайрастые мужики,
впавшие в детство, но случилось всё как раз
наоборот. Теря, отступая под ураганным
огнём Холста, боком въехал прямо в бабку,
чуть не сбив её с ног. “Маня, ты, что ли?” –
вырвалось у Тери. Божий одуванчик
взбеленился: “Я уж 60 лет как Маня, хулиган!”
С этими словами она изловчилась и врезала
Тере по голове своей клюшкой. Теря
вырубился и завалился поперёк аллеи. Холст
с Дубом захохотали, но бабка резко
развернулась, извлекла из авоськи большую
картошку и послала её прямо в ржущего
Холста. Баба Маня – вообще фронтовик,
снайпер. А посему снаряд под кодовым
названием “картошка” попал в цель. Но не в
Холста. В Дуба. Потому что Холст вовремя
нагнулся.
Дуб и Холст ликовали – Теря был повержен. Но
Кипелыч с кривой усмешкой указал им на
Беркута, который так и стоял снеговичком
посреди аллеи. Холст с Дубом кинулись
откапывать своего горе-вокалиста, а Кип с
Маней тем временем затащили Терю за своё
укрытие.
Виталий и Холст кое-как расчистили Беркута
и тоже окопались за кустами аллеи, только с
противоположной стороны.
Наступило затишье.
Но затишье, как известно, бывает
исключительно перед бурей.
Металлисты уже порядком устали от
импровизированной войны и решили слегка
передохнуть. Кипелыч приподнялся из-за
снежного бруствера и громко начал на мотив
песни “1100”:
Не
дотянем мы до полночи –
Нас
накроет снежный шквал.
Смысла
нет взывать о помощи…
Снег в
ухо попал…
С противной стороны донеслось какое-то
сипение – Беркут пытался ответить, но снег
сделал своё дело, и несчастный Артур стал
совершенно недееспособен, как вокалист.
Кипелыч, сдерживая хохот, продолжал:
Режет
небо крик Холстинина –
Беркут
весь насквозь застыл…
Замерзая в этом инее,
Все
попрятались в кусты!
Маня и Теря подхватили:
Тысяча
сто! Тысяча сто!
Тысяча
сто!
Снег
попал в ботинок!
Тысяча
сто! Тысяча сто!
Тысяча
сто!
(дикий
крик доведённого Холста:
“Пристрелю
кретинов!”
При этом он метко попадает Мане по шапке
большим снежком)
(Кипелыч выскакивает из-за кустов и
принимается мстить за Маню ураганным
обстрелом, не переставая петь; Холст
подрывается с места, делает изящный манёвр
вправо и усиленно звездит в Кипелыча снегом):
Вокалист был сущим дьяволом –
Он не
думал замерзать…
Хитрый
Холст заходит справа нам –
Но!
Некому стрелять!
То ли
снег, а то ли ненависть
Ослепляет тех, кто жив!
Нам в
такой кошмар не верилось,
А Теря
твердит, как мотив:
(Теря матерится чуток для распевки и
начинает припев):
Припев:
Тысяча
сто! Тысяча сто!
Тысяча
сто!
Снег
попал в ботинок!
Тысяча
сто! Тысяча сто!
Тысяча
сто!
Пристрелю кретинов!!!
(Последнюю фразу в отчаянии подхватывает
Кипелыч, потому как Дуб с Холстом окружают
его, хватают и напихивают ему снега за
шиворот по самые уши).
Теря добирается до обидчиков, отшвыривает
Дуба в сугроб; Холст, смеясь, отваливает сам;
Теря подбирает облепленного снегом Кипа и
уносит за кусты к Мане. Тут же он
возвращается и начинает страшную месть, в
ходе которой Дуб получает по шее, а Холст
отделывается крепким словцом в свой адрес
да еще и умудряется дать Тере сдачу в виде
оплеухи средней силы…
…Кипелыч за кустами кое-как оправился и
выполз на бруствер допеть песню и
прокомментировать события:
На
земле – из снега крошево:
Здесь
вершится правый суд
Чтобы
всё оставить дворникам
Нам
хватит двух минут!
Дуб
летит в сугроб, как молния,
Поминая всех святых
(русский мат, то есть)…
Жаль,
что в будущем безмолвии…
А-а-ай!
Спасаемся, менты!!!!!!!
(Последняя фраза принадлежит Мане,
вызванная неистовым свистом ментовского
свистка и отдалённым криком
“ХУЛИГАНЬЁ!!!” )…
…Металлисты, отрезвлённые этим визгом,
шарахнулись в разные стороны. Теря
подхватил пострадавшего Кипелыча, и вместе
с Маней они пулей вылетели с аллеи. Дуб и
Холст уносили Беркута. Металлюг как ветром
сдуло. Через полминуты аллея опустела.
И тогда Маврик вышел из-за дерева, отряхнул
с ботинок снег… КАКОЙ МАВРИК? ОТКУДА ЗДЕСЬ
МАВРИК?!!!
Всё просто. Маврику в студии тоже стало
скучно. Он решил догнать коллег и застал их
уже в пылу дикой снежной драки. Когда
обстановка накалилась до предела, Маврик
испугался, что сейчас металлисты
перекалечат друг друга, а потому решил их
разнять… Откуда у Маврика свисток? Что
значит “откуда у Маврика свисток”?! Я почём
знаю…
А мораль сей басни такова: всё у нас в России
через задницу и русский хэви-металл не есть
исключение. Он, скорее всего, даже правило…
|
