Белый флаг
(истинно-арийский мартиролог с элементами боевика и детектива)

 

Круто ты попал… на ТиВи…
А.М.Елин

(Часть Спектра)
- КТО ОТКРЫЛ ВОЛЬЕР С ХИМЕРАМИ??? – мощный крик, достойный, наверное, даже Валерия Кипелова, потряс дом. Кричал хозяин дома – Александр Елин, бесцеремонно разбуженный химерой, севшей прямо на его кровать. Химера ответила что-то на своем химерьем языке, которого Елин не знал и не мог знать. Единственное, что он понял – высказывание химеры было довольно нецензурным. 
Сбросив с себя летающую тварь, Елин накинул халат и выглянул в коридор. Мимо него молча пронесся Холстинин, преследуемый целой стаей химер. В руках он сжимал огрызок гитары – все, что осталось от его любимого «Фендера». Остальное, очевидно, было уже съедено химерами.
Повода для паники у Саши, правда, еще не было. Появился он, когда Елин узрел оравшего благим матом Дубинина, со всех ног улепётывавшего от вампира в ту же сторону, что и Холст от химер.
В этот момент левое плечо Елина внезапно опустилось под тяжелым грузом непонятного происхождения. Повернув голову, Саша увидел, что на него уселась та самая химера, что разбудила его незадолго до этого.
- Кыш! – крикнул Елин. Химера не сдвинулась с места, влюбленно глядя ему в глаза.
Тут в коридоре послышались тяжелые шаги, явно не человеческие. Увидев Жорика, с совсем не добрым выражением лица направлявшегося к нему, Елин понял, что пора сматываться. Он проворно захлопнул дверь, вытащил из ящика стола «Узи» (подарок друзей из Израиля) и без раздумий сиганул в открытое окно.
Спальня Елина располагалась на первом этаже, так что поэт ничего себе не сломал и не повредил; химера, взлетевшая было, когда Елин сам находился в полете, снова уселась к нему на плечо, как только он приземлился.
Повсюду царил хаос. Елин, сжимающий в руке «Узи», в домашнем халате, тапочках на босу ногу и с химерой на плече, был далеко не самым нелепым зрелищем во дворе… Из окна второго этажа отчаянно выпорхнул Беркут, очевидно, вообразив себя Икаром, однако  внезапно с небес спикировал вышеупомянутый герой греческого эпоса, подхватил Артура и зашвырнул его назад. Неподалёку здоровяк Гладиатор совал в руки Удалову стокилограммовую кувалду с криками «А ну быстро пошел ковать металл!». Попова нигде видно не было, но не было сомнений, что и ему приходится несладко. «…В этот рай кто-то пустил зверей», - некстати вспомнилось Саше.
Елин короткими перебежками добрался до ворот, к счастью, не охраняемых, вышел на дорогу и побежал прочь от захваченного адскими тварями дома.


- Дорогие товарищи! У меня есть для вас объявление, которое гарантированно доведет вас до полного опупения! У нас закончился весь химерин, и, как всегда, в самый неподходящий момент, блин! В резервуарах остался у нас один только хренов веселящий газ!
Спектр, начальник лаборатории ЛГИ и ХАМИ, пребывал в состоянии тяжелой, с поэтическими осложнениями, эйфории, надышавшись воспетым им только что газом. По крайней мере, это было лучше, чем алкогольное опьянение, ибо веселящий газ не вызывал похмелья и не приводил к циррозу печени и атрофии мозга (что, страшно? Пейте, дети, молоко, и не пейте пива!). Несмотря на более чем веселый тон, вещи он говорил весьма печальные – химерин был испытанным в боях средством погружения жертв в химический сон, и без него коэффициент полезного действия АДских отрядов (особенно это относилось к собственному звену Спектра) сильно падал.
- Ну и что из этого, гражданин начальник? Вы нам предлагаете сходить куда-нибудь и раздобыть его, я так понимаю? – спросила Ника Саламандра, заместитель Спектра.
- В химерине, ты уж поверь, главный компонент – это кровь химер! Так что надо нам найти несколько этих тварей, а иначе можно позабыть о ловле «Арии»! – Спектра, очевидно, перло не по-деЦЦки, и вместе с действительно полезной информацией он говорил кучу всякой ерунды. В следующую секунду, правда, переть его стало слегка меньше – мощная длань Ники выплеснула на него содержимое бутылки с кефиром. Чтобы Спектра совсем перестало переть, можно было еще и разбить  бутылку об какой-нибудь жизненно важный орган вроде головы, но было жалко. Бутылку. Маленькую, пластиковую, которую в момент бы смяло от соприкосновения с рыжей головой Спектра.
- Цель твоя – химера, так, что ли?
- Хм… хорошая идея, - неожиданно согласился начальник лаборатории. – Слышал я, что у некоего Александра М. Елина (имя что-то знакомое…) есть целый питомник всяких экзотических тварей. Там и химеры, и вампиры, даже, по слухам, какой-то древний змей – чудище еще то… Думаю, он не обидится, если мы попросим у него парочку?
- Думаю, не обидится. А обидится – ему же хуже… - сказала Ника, закидывая на плечо косу. Рыжую. Метровую. – Антихрист, ко мне! – скомандовала она.
На зов прибежал ее любимый зверь – свирепый бурундук пятидесяти сантиметров в холке; он был настолько свирепым, что не позволял к себе приближаться никому, кроме хозяйки.
- Да, горе тому, кто посягнет на честь владельца такого зверя, - пробормотал низкий, обработанный хорусом голос демона ЛукичЪ’а. – Не беспокойся, хозяин, со мной тебе нечего бояться… разве что двух таких бурундуков.
- Спасибо, обнадежил, ЛукичЪ, - Спектр, лично принимавший участие в выведении этого зверя и знавший, на что тот способен в гневе (теоретически, не подумайте ничего…), слегка вздрогнул. – Может, все-таки обойдемся без животных и прочих сопровождающих? Вдруг они там погрызутся с елинскими тварями, а потом прививки им делай от всяких болезней…
- Ладно, ладно. Антихрист, спокойно… Вернись в свою маленькую, удобную клеточку, где тебя будут кормить вкусными орешками… - Орешки для Антихриста выращивали на особом дереве с кодовым названием «Иггдразиль» – уж больно здоровым вымахал этот обезумевший мутировавший орешник.
Спектр и Ника, вооружившись стандартными АДскими зажигалками (они же мини-огнеметы), зашли в телепортатор, отправивший их в район Поэтов, где проживал Елин, а также Пушкина и прочие, менее известные творцы-стихоплёты.


Первым, что (или, точнее, кого) увидели адские агенты после телепортации, был Елин. По-прежнему в халате, тапочках, с химерой и «Узи», который он тут же направил на агентов.
- Стоять! Ни с места! – крикнул Елин почти сорванным голосом.
- Э-э-э… а в чем, собственно, дело-то? – Спектр слегка опешил от такого горячего приема.
(Часть Ноктикулы)
- А вы, собственно, кто? – недоверчиво осведомился Елин.
Спектр почесал затылок. Что ответить поэту? Сказать, как есть – дьявол Спектр на задании? Пошлёт ведь, да ещё и зарифмует…
- Свои, - не растерялся Спектр. Химера, увидев новую добычу, на минуту забыла о Елине и переключилась на агентов. Преодолев за одну секунду пять метров по воздуху, она едва не вцепилась в Спектра, однако ловкая Ника ухватила тварь за когтистое крыло и швырнула назад, к Елину. Химера, заряженная силой броска, скрутилась в полёте в шар, и устремилась прямо в арийского поэта. Елин, не будь дураком, поймал её на лету, шарахнулся вправо, пару раз отстучав химеру о пол как мяч, и спасовал Спектру. Адский агент принял подачу, и игра с огнём началась.
- Спасите!!! – жалобно крикнули сверху – это Беркут отчаянно дрался с озверевшим Икаром.
- Помогите!!! – не менее жалобно завопили откуда-то слева: не сладко приходилось и
Максу-барабанщику. Гладиатор оказался неприлично настырен.
- Сейчас, сейчас! – ответил Елин, вырубая химеру сильным броском о стену. – Сейчас, ребята!
Агенты стояли, разинув рот.
- Ничего не понимаю, Александр! – крикнул Спектр, ловко уворачиваясь от падающей сверху пустой кефирной бутылки. – Что произошло?
- А я – знаю? – ответствовал Елин, с разбегу сигая в кусты. – Кто-то вольеры в подвалах открыл!
- У Вас тоже есть зверинец? – удивилась Ника, живо прыгая в гущу растительности вслед за поэтом.
- Был! – ответил Елин слегка истерично. – Теперь вместо одного богатого зверинца, одного приличного дома и пятерых хороших музыкантов у меня будет большой бардак – одна штука, вопиющий бедлам – одна штука и недееспособных калек – целых пять штук! Вот, смотрите!
В этот момент Гладиатор с хрустом вывернул Максу руку. Драммер закатил глаза, побеждённо застонал и пал светлым ликом в пыль.
- Мда-а-а, - только и смог ответить Спектр. В этот момент где-то раздался вопль Дуба, а вскоре вся троица, засевшая в кустах, смогла видеть интереснейшую картину: мимо них деловито прошествовал Вампир-красавец с тушкой бесчувственного Виталия на плече.
- Это конец! – заскулил Елин, понимая, что помочь друзьям он ничем не может. – Что делать, что делать?!
Агенты задумались. Как-никак, а на карту была поставлена не только судьба российского металла, но и жизни хороших музыкантов, а потому думать о личных пристрастиях было некогда. В этот момент где-то неподалёку послышался шум драки и крики: на углу дома Волонтёр в чёрном плаще расправлялся с Сергеем Поповым: негодяй, подло подобравшись сзади, пытался придушить гитариста фибровиром.
- Может быть, поговорим с ними? – шепнул Спектр Нике на ушко. – Попробуем мирным путём…
- Это мысль, - согласился ушастый Елин, поймав реплику Спектра. – Чем чёрт не шутит…
- Ничем не шучу, - обиделся Спектр, - не шучу я, а предлагаю вполне серьёзно.
Елин не стал удивляться – было просто некогда.
Они уже собирались вылезать из кустов, но в этот момент мимо кустов на высокой скорости пролетел Холст, а за ним с высокочастотным визгом – химеры. Гитарист направил свои стопы к воротам, и, возможно, ему удалось бы спастись, но по дороге ему подвернулась под ноги пустая кефирная бутылка, и он сочно, с перекатом через голову, шлёпнулся в пыль. Химеры настигли его, облепили и принялись ощипывать.
- Эх! – сокрушённо выдохнул Елин, глядя на это. – Он почти успел… Откуда здесь бутылки? Почему двор не убирали?! Ну, разберусь я… Ух головы поотрываю!
- Самое время начинать, - хмурым хором подсказали агенты. 
Когда агенты и арийский поэт выбрались из кустов, все твари уже изловили своих жертв и забились в дом, заблокировав выходы.
- Они взяли их в заложники! – сокрушённо застонал Елин. – Их съедят! Кому я тексты писать буду?!
"Фабрике Звёзд", - хотел было язвительно ляпнуть Спектр, но Ника отрезвляюще дёрнула его за волосы.
В окне второго этажа замаячила противная химерья рожа. Это был Жорик. Он вышиб окно кулаком и зарычал:
- Эй, папаня! Слышь, пельмень бородатый!
Елин дёрнулся.
- Сволочь, ты как со своим творцом разговариваешь!
Жорик обиженно хрюкнул.
- А ты не зарывайся – не ты меня создал, - с досадой заметил он. – Меня Лео сделал.
- Я тебя придумал, хамло! – рявкнул Елин. – Я тебя из небытия вытащил, выкормил, вырастил, образование тебе, дураку, дал, а ты…
- Кончай трепаться, шнурок! – оборвал его Жорик. – Мы с братанами (он кивнул назад, на тварей) все эти годы все ваши песни на себе тащили, спину на вас гнули – а хоть бы лишнюю котлетку когда кинул!
- Тебе нужно держать форму! – сурово сказал ему Елин. – Ты и так жрёшь, как бочка бездонная… Вот бери пример с Эдика из "Iron Maiden". Спортсмен, отличник и просто красавец…
- Что?! – завыл Жорик. – Что?! Меня сравнивать с этой дешёвой куклой? Да я… Да мы… Как работать – так Жорик! А как бифштексы с пивом жрать – так сразу Холст?
- Ай-ай-ай! – завопил при этом где-то внутри Холст. Видимо, для пущего эффекта его укусили.
- Ой-ой-ой… - убито запричитал Елин эхом.
Жорик продолжал:
- В общем, дружки твои у меня. Не выполнишь наших требованьев…
- Требований, - устало поправил Александр.
- Ну типа… - запнулся Жорик. – Вот, не выполнишь наших требований – мы твоих друзей зажарим! А Витальку Дуба  вообще сырьём сожрём. Он располагает.
Рожа мерзко заулыбалась и подмигнула кому-то из своих,  отчего где-то в глубине комнат отчаянно завопил вышеупомянутый басист. Очевидно, кто-то из тварей сделал пробу.
- Чучело! – в отчаянии крикнул Елин. – Одумайся! Эти люди помогли вам обрести известность! Они вас своими символами сделали, а вы…
- А мы их своим обедом сделаем! – захохотал Жорик. – Кровь за кровь!
- Это не я написал! – строго заметил ему Елин. – Не выражайся, пожалуйста.
- А ты не воспитывай, - капризно ответил Жорик. – А то я не только Пушкину вспомню – я и Нинку Кокареву из "Мастера" тебе процитирую…
- Ну детишки пошли! – только и смог выдавить совсем раздавленный Елин.
В ответ Жорик со товарищи затянули "Штиль" отвратительно-фальшивыми  голосами. Среди их вытья можно было различить также мученическое стенанье Дуба: автор не мог спокойно слушать, как измываются над его творением. 
- Чего ты хочешь, чего? – зарычал Елин, перекрывая вой тварей.
- Свободы! – крикнул Жорик в ответ. – И вкусных молоденьких фанатов на обед каждый день! Никаких вольеров, никаких решёток! Много любимой музыки, воля и…
- Разум, - подсказал Елин строго.
- Нет! – взвыл Жорик. – Никакого!  Разум – на фиг! Мясо! Мя-со! М Я С О!!! Воля и мясо! И пиво! Пиво и мясо! Пиво и мясо!
Кончилось тем, что Жорик высунулся по пояс в окно и запел "Волю и Разум", только несколько на другие слова. Орава за его спиной дружно подпела. По качеству слов было видно, что Жорик подготовился к этой песне заранее… 

В твоём подвале который год

Сидели твари как пни!

От голодухи и от невзгод

Бежать решили они!

 

Теряли силы, хотели есть,

Хозяин зол был и строг…

Теперь сбежали – идут на месть:

Из группы слепят пирог!

 

Доберёмся до жарких сердец,

Не теряя часа,

Нам плевать, что велит нам творец –

Близок "Арии" трындец –

Порвём на холодец!

Пиво и мясо!

Пиво и мясо!

Пиво и мясо!

Пиво и мясо!

 

Ах Елин, Елин, ах борода,

Без толку ругань и вой!

Уже готова сковорода,

Ведёт "продукты" конвой!

 

Доберёмся до ножек и крыл,

Не теряя часа,

Жорик-вождь нам дорогу открыл,

Чтоб не видеть ваших рыл –

Икар бульон сварил –

Сдать их на мясо!

Сдать их на мясо!

Сдать их на мясо!

Сдать их на мясо!

 

Пока не поздно – спасай друзей,

Творец проклятый, тиран!

А то прикроем ваш Колизей –

Откроем наш ресторан!

 

Раскроим гитарюг на меха,

Не теряя часа,

Жарче в печке раздуйте меха –

Это вам не чепуха:

Порвём на потроха!

Пиво и мясо!

Пиво и мясо!

Пиво и мясо!

Пиво и мясо!…

Елин упал в обморок на руки агентов…

Оттащив поэта в кусты и укрывшись там же, агенты стали думать думу, а именно: как расправиться с тварями и вызволить музыкантов.
- Да уж, Александр Михалыч, вырастили Вы на свою голову! – сказала Ника, прикладывая Елину ко лбу влажный платок.
- И не только на свою, - подметил Спектр. – Теперь вся "Ария" в руках этих бандитов. Если ничего не придумаем – зажарят они их, ох зажарят… Это ж химеры! А они, насколько я знаю, чувства юмора от природы лишены.
- Что ж я, дурак, наделал-то! Что ж я, дурак, натвори-и-ил! – запричитал пришедший в себя Елин. –  Что делать, ребятки, что делать?
- Э-э-э! – дружно ответили ребятки. – Спасать нужно, это как факт…
- Как факт, - согласился Елин. – А вы сами-то кто?
Спектр вздохнул. Этот вопрос всё-таки должен был повториться и он повторился.
- Мы – служители Ада, - сказал Спектр с горечью. – Адский Департамент, отдел ЛГИ и ХАМИ при научно-преследовательском объединении АРИЯ, если хотите.
- Адский Департамент, АРИЯ?! – удивился Елин. – Что за плагиат-чертовщина?
- Ну, так получилось, - проныла замученная вопросами Ника. – Лаборатория такая… Аномальных Регулярных Извращённых Явлений.  Вот у вас сейчас здесь что происходит? Самое настоящее аномальное и извращённое явление. Не знаю, насколько оно регулярное, но вот аномально-извращённое – только в путь! Должен же кто-нибудь заниматься этим?
- Вообще да, - согласился Елин. – Только вот по глазам вижу – не просто так вы сюда явились, дьяволята, ох не просто так! Говорите сразу, кто послал…
- Кто послал – это уже другой вопрос! – аццки ухмыльнулся Спектр. – А цель визита мы и сами скрывать не будем. В нашей Лаборатории Генной Инженерии и Химического Аморального Музыкального Извращения, оно же ЛГИ и ХАМИ, кончился химерин – наша гордость, гениальное изобретение, мощное оружие…
- А если по делу? – обстоятельно поинтересовался Елин.
- Короче! – заявил на это агент. – Химерин делают из крови химер. У нас химер нет… Кхм… Они есть у вас, так что, хм… Так что, хм, вот…
- Хм! – ответил Елин. – Уж не значит ли сие мудрое изречение, что я должен отдавать вам на закланье своих несчастных химер?!
- Ну к чему же сразу на заклание? – возразил Спектр. – Простое кровопускание… Вашим "несчастным" обжорам оно не повредит, а точнее – очень даже поможет прояснить туманный разум. Зажрались они у Вас, Александр Михалыч!
- Что есть, то есть, - согласился Елин.
- Вы лучше про Жорика расскажите! – попросила Ника. – Кто он, как появился, дословная-родословная и всё в этом духе…
- Химеры – они разные бывают, - поучительно сказал Елин. – Бывают химеры – быдло быдлом, скотина, таких много – да вы их видели: стадами носятся, кусаются и визжат. Вот как раз такие и поймали Холста.
При воспоминании о том, как химеры ощипывали гитариста, Елина передёрнуло. Впрочем, он тут же собрался и продолжил рассказ.
- Бывают и другие химеры – разумные. Жорик, например. Говорить может, грамоте разумеет (сам его учил!), одно плохо – бандит он, проказник немалый… Пробелы в воспитании. Я всё время в работе, музыканты – по гастролям, некому было парнем заниматься, а Марге Пушкиной его отдать – он вообще ведьмачить начнёт, так и жди – в милиции на учёт поставят! Тупик, короче… А есть ещё Гладиатор – этот Жорику младшим братишкой приходится. Некоторые считают, что Жорик с Гладиатором – это одно и то же, только одёжку поменять, но это вовсе не так. Жорик – он поумнее будет, хоть и силой не вышел, а Гладиатор – этот качок, но мозгов у него… Впрочем, что с него и взять! А Жорик-то, умник… Как спел-то… Текст-то какой написал… Блин, вот поймаю, уши надеру – а потом засажу тексты писать! И на бэк-вокал! Вот знал бы раньше… Тоже мне химера! Ну, доберусь я до него…
- Сначала доберитесь, - вставил Спектр. – И ушей я у него что-то не заметил.
- Найдём, - усмехнулся Елин. – Поймать бы…
- А Икар, а Вампир? – живо поинтересовалась Ника.
- Ну, эти, конечно, не химеры, - ответил Елин, - но тоже хороши. Икар, сволочь, никогда старших не уважал, оно теперь и понятно: его только позови на бунт – не пойдёт – полетит! А Вампир, Иудушка наш, так этот просто некормленый. Ему же постоянно крови свежей надо, так ведь? А где её тут взять? И так вся гопота в нашем районе давно перевелась, участковый косится. Встретит, всегда говорит так ласково: "А чтой-то Вам, Александр Михайлыч, давно никто не фингалы не ставил? Куда ж это всё наше золотое хулиганьё-то подевалось?" Да и не будет Вампир всякую гадость пить – ему подавай что повкуснее, поядрёнее, благородных кровей!
- Дуба, что ли? – нервно хихикнула Ника.
- Ну, хоть и Дуба… - ответил Елин, но тут же спохватился. – И не стыдно вам, юная леди? Не жалко человека?
- Это мне не жалко человека? – удивилась Ника.
- Это ей не жалко человека? – удивился Спектр.
В это время со стороны особняка раздалась серия совсем уж невыносимых криков: твари добирались до своих жертв.
- Что же делать, ой-ой! – взвыл Елин. – Сожрут же!
- Пожалуй, есть один планчик, - неуверенно протянул агент Спектр, почёсывая рыжий затылок. – Но он пока не проработан…
- Что за план? – оживился Елин.
- Отвлечём тварей на себя! Это первое… - начал было Спектр, но Елин рявкнул:
- Молодец, парень, далеко пойдёшь! Вперёд!!! – и выскочил из кустов навстречу опасности…
- Куда, куда?! – взвыл Спектр, пытаясь ухватить Елина на край халата.
- За ним! – крикнула Ника и газанула из кустов прямо за Елиным.
Агенты и Елин вновь оказались прямо перед особняком. Жорик, завидев делегатов, с интересом высунулся в окно.
- Ну что, согласны?
- Эй ты, цыплёнок драный! – крикнул Елин с азартом. – Сволочь мелкая! Химерка-недомерка! Подросток хренов! Иди-ка сюда, я тебя так отделаю – своих не узнаешь!
- Что-о-о?! – взревел Жорик. – Что-о-о? Это кто тут химерка-недомерка?
- Так ты ещё и глухой! – подлил маслица Елин. – Ну, я ж говорю… Какой из тебя музыкант? Из тебя отбивная хорошая получится. Вот иди сюда, иди, я тебе так навешаю… В Елина запустили бутылкой из-под кефира, но он, увернувшись, состроил в ответ длинный нос и констатировал:
- Лохи! Тупые, глухие, лямые, да ещё и  косые. Во набор-то, ха!
Агенты изображали подтанцовку, Елин солировал. Бутылки летели градом, но он не унимался:
- Жорик-Обжорик, Жорик-Обжорик…
- Это ты мне? Ты? Мне?! Обжорик? Да я тебя! Ребят, хватайте этого негодяя! И мелочёвку эту тоже! – крикнул Жорик, указывая на Елина и агентов. – Разделаем их на котлеты!
- Так, ну, а теперь что? – спросил Елин у Спектра, когда через окна полезли твари.
- А теперь бежим, дяденька! – успел крикнуть Спектр, разворачиваясь. – Ноги в руки и вперёд, если жизнь дорога!
С этими словами вся троица хорошо рванула по дороге, ведущей от Елинского особняка.
 

Агенты и Елин бежали так долго и быстро, что под конец начали задыхаться. Твари всё не отставали. Елин плутал между домов, проскакивая в проходные дворы и теряясь в закоулочках, агенты едва поспевали за ним, но вот зато чудовища шли по следу без особого труда и, более того, изредка постреливали в убегающих кефирными бутылками.
Как и следовало ожидать, закончилась одиссея по подворотням плохо: Елин перепутал где-то поворот и вляпался в тупик. Он удивлённо остановился, тупо и испугано глядя в глухую стену, а тут сзади как раз подоспели агенты и воткнулись в него.
- Это конец! – побелевшими от страха губами прошелестел Елин. – Они нас растерзают!
В этот момент во двор ворвались твари и бросились к несчастным. Жертвы совсем пали духом.
- А дальше-то что? Что дальше? – крикнул Елин Спектру. – Что там дальше по плану?
- А ничего! – тем же криком ответил Спектр. – Я же говорю, план не доработан…
Твари подбирались.
- Прощайте, адские агенты, - грустно усмехнулся Елин. – Прощайте, молодые и талантливые. Я так и не узнал вас поближе…
- Прощайте, Александр Михайлович, - печально ответили агенты. – Для нас вы всегда останетесь настоящим героем…
- Чего-то не вовремя вы в рай собрались, - внезапно послышался откуда-то сбоку знакомый до боли голос. – Зря ломитесь. Обед там сейчас.
На крыльце одного из ближних подъездов, подозрительно подпирая дверь, стояла сама Маргарита Пушкина. 
- Маргарита! – завопили агенты. – Маргарита, сделайте что-нибудь!!!
- Нет, это вы сделайте что-нибудь! – крикнула Маргарита, кивая на дверь, которую она держала. С другой стороны в дверь неистово молотили.
- Что случилось, Маргарита Анатольевна? – заботливо спросила Ника, подскакивая к арийской королеве и помогая ей сдерживать натиск.
- Звери сбежали, - коротко ответила Марго, сильнее прижимая дверь.
- И у нас тоже, - сказала Ника. – Смотрите! Они нас растерзают…
- Не… - прохрипела Марго, еле сдерживая натиск, - не растерзают…
- Почему? – удивилась Ника.
- Потому что я больше не могу! – ответила Марго и ринулась от двери в сторону. – АТАС!!!
Едва Ника успела отшвырнуться и вжаться в перила подъезда, как из дверей рванула неудержимая волна разных тварей. Среди них можно было распознать и волкоподобного Зверя, и Беспечного Ангела, и отважного Тореро, и целую свору Бесов, и решительного Короля Дороги, и чёрного как смоль Ворона, и гневного Зомби…
Вся эта неразбериха с диким гиком вылилась во двор, смешалась с елинскими тварями и, сцепившись с ними в единой ужасной драке, унесла их куда-то в другие дворы через подворотню, забрав заодно и Спектра, и Елина, и Марго…
 

- Ужас!!! – застонала Ника, отваливаясь от перил и падая на бетонный монолит крыльца. – Маргарита, что это? Что это было?
- Ой! – сказал кто-то, спотыкаясь о Нику. – Леди, я не сильно Вас зашиб?
Над Никой стоял степенный Отшельник, задумчиво почёсывая длинную седую бороду. За ним стоял, позёвывая и покачиваясь, красавец Антихрист.
- Опять разбудили, - недовольно ворчал он. – Почему всё нормальные твари днём спят, а вас всё время куда-то несёт на день глядя! 
- Не ругайся, Анти, не ругайся, - успокоил его Отшельник. – Может быть, съели чего-нибудь не то. Сам знаешь, из чего нынче колбасу делают! Образумятся и вернутся…
- Послушайте, уважаемые! – прервал их разговор голос снизу – там барахталась Ника.
- Мальчик мой! – обратился к Антихристу Отшельник. – Подними даму!
- Ох уж мне эти… - заворчал Антихрист, подхватывая лёгкую Нику, как пёрышко, и поднимая над головой. – Ну? – обратился он к Отшельнику.
- Ох-ох-ох, - вздохнул Отшельник, с сожалением глядя на умопомрачительную картину: зевающий Антихрист держит на вытянутой руке маленькую леди, которая отчаянно кричит и возмущается.
- Я своя, я своя, Антихрист Сатанович!!! – вопила Ника, извиваясь в руке Нечистого.
- Своя? Правда, что ли? – удивился Антихрист, опуская руку и ставя агента на землю. – Тебя тоже, что ли, Маргарита написала? Вот я и смотрю – молоденькая какая, очевидно, на новый альбом…
- Какой ещё новый альбом! – возмутилась Ника. – Я – адский агент. И если память моя не курва, то Вы, Антихрист Сатанович, тоже кое-каким боком к Аду отношение имеете!
- А-а-а, - понял Антихрист. – Ну, есть такое дело. Только сейчас я в отпуске и ходатайств не принимаю!
- Не очень-то и хотелось! – ответила Ника. – Лучше подскажите, что делать!
- А что случилось? – поинтересовался Отшельник.
- Вы Елина знаете?
- Ну а как же…
- Ну так вот! У него что-то случилось с его зверинцем, твари взбунтовались и сбежали! Мало того, они ещё группу "Ария" в плен взяли.
- Как так в плен взяли? – не понял Отшельник.
- Так и взяли! Лапами. Теперь их съесть хотят.
- Давно пора... Тьфу, то есть это... Непорядок!
- Поможете?
- Ладно, - зевнул Антихрист. – Всё-таки столько лет... Что скажете, уважаемый Отшельник?
- Надо помочь, сын мой, надо помочь...
- Ну так пошли! – крикнула Ника, соскакивая с крыльца.


В это время в доме Саши Елина творились дикие вещи. Жорик со товарищи измывались над группой "Ария". Твари загнали музыкантов в подвал, в бывший зверинец, и, рассовав их по клеткам, заперли.

Где-то сверху слышалось рычание, свист, улюлюканье. К этим странным звукам изредка добавлялся дикий смех и отдельные крики: “Пиво и мясо!”. Потом внезапно всё стихло на мгновенье, взорвалось мощным обвалом хохота и запело на манер “Белого Флага” стройным хором:

Роскошь гитар, музыка высших сфер –

Ты жил легко, жил не таясь!

Но в этот рай кто-то впустил химер,

Время пришло – сменится власть!

 

Пенье слышалось всё ближе от камеры пленников, впрочем, их это трогало довольно мало, ибо они всё ещё были без сознания.

 

Белый Дуб – кровь ушла из вен,

Выпил кровь до конца Вампир…

Весь состав сдался Жоре в плен,

Будет бал, будет пир… Рухнет мир!

 

После этого куплета послышалось гнусавое соло на флейте, потом рычание, глухой удар по шее и обиженный писк Вампира. Затем всё стихло и перешло во второй куплет.

 

В клетке Попов, рядом – Максим и Холст,

Полный набор, бон аппети! (фр. приятного аппетита)

Время пришло – кончится давний пост,

Здесь их судьба: им не уйти!

 

На этом месте знатоки французского языка буйно расхохотались и грохнули чем-то тяжёлым по двери темницы, подпевая припевом:

 

Белый флаг – вот и все дела!

На обед мы зажарим вас!

Скатертью станет белый флаг!

Доживайте последний час… Жалкий час! 

На этих словах твари вновь расхохотались, затем резко заткнулись и куда-то пропали…

 
...В одной из клеток послышалось странное шевеление – кто-то из музыкантов пришёл в себя. Это был Холст.
Оглядев и ощупав себя, гитарист пришёл к простому и страшному выводу:
его здорово искусали, изваляли, изодрали и избили. Он хотел было завыть от боли, но тут оказалось, что связки он тоже сорвал – видимо, круто орал ещё в процессе избиения.
- Эй! – засипел Холст, поднимая голову. – Ребята! Вы живы?
- У-у-у! – ответили из клетки слева. "Виталик", - смекнул Холст.
- О-о-о! – ответили из клетки справа. "Серёга", - сообразил Петрович.
- А-а-а! – застонали сзади. "Макс", – дошло до Владимира.
- Ма-а-ми-и-мо! – ответили из клетки, подвешенной на цепях сверху. "Артур, - подумал Холстинин. – Молодец, распевается…"
- Уважаемые коллеги! – хрипя, воззвал Холст. – Принимаю предложения и нарекания по поводу настоящего положения вещей, а также ставлю на повестку дня вопрос: КАКАЯ ПАДЛА ОТКРЫЛА ВОЛЬЕРЫ?!!!
От ужасающего холстовского сипа вся группа дружно сделала вид, что послушно оглохла.
- Ну Петрович, ну не горячись, не горячись, - успокоил его Попов. – Мы не открывали, честно…
- Угу! – подтвердил Макс. – Мы вообще спали. Ночь ведь была.
- Знаю я вас! – угрюмо просипел Холст, недоверчиво поглядывая на Дуба. Попов с Удаловым тоже почему-то посмотрели на Виталика, но Дуб не собирался становиться козлом отпущения. Он упёр вывихнутые руки в помятые бока и недовольно сказал:
- А чего это все на меня так уставились? Я не открывал! Может, это вообще Беркут! Артур, ты случайно это – не того? Не открывал вольеры?
Из клетки сверху донёсся возмущённый клёкот Беркута:
- Счас! Так я и побежал, так я всё и открыл!
- В смысле, так я вам и признался! – хихикнул Макс.
- Вот доберусь – хаер повыдергаю, - проворчал Артур недовольно.
- Прекратить! – грозно просипел Холст. – Получите оба! И ты, Виталик, тоже.
- А я-то тут причём? – удивился Дуб. – Это всё Серёга!
Серёга Попов так и сел.
- А чё сразу Серёга-то? Чуть что – сразу Серёга! Чё ж не Макс…
- Ну да, конечно, не Серёга – так Макс…
- А в дыню?!
- А в глаз?!
- Ссориться будете подальше от меня! – рассержено засипел Холст. – Если, разумеется, вам дороги ваши шкурки! А сейчас думать надо, как выбираться.
- А где вообще Елин? – недовольно прогнусавил Дуб. – Почему он не с нами тут сидит? Может быть, он всё это и устроил. Ты же, Володя, позавчера что сделал? Принёс он, значит, тебе текст – довольный такой, счастливый, а ты возьми да и скажи: "Говно ты, Саша, написал, говно!" Ну, он и затаил обиду. А теперь вот мстит нам по полной программе! Вот тебе и "говно"!
- Отставить, - махнул рукой на него Холст. – Не способен Елин на такое. Ему просто удалось убежать. Скоро он придёт и приведёт подмогу.
- Скоро он придёт и сам сюда сядет! – раздался внезапно голос Жорика. – А вас мы съедим.
Жорик вошёл в темницу и оглядел узников. В глазах у него выделывались огненные бесы.
- Ну что, ханурики, сидите? – злорадно сказал химер, приближаясь к клеткам.
- А-а-а, Георгий Леонидович! – мощно засипел Холстинин в ответ. – Подите-ка сюда, уважаемый, подите! Сейчас мы с Вами поговорим о Вашем непотребном поведении!
- Ну вот, - искренне огорчился Жорик. – Вот так всегда! Ты, Петрович, даже на электрическом стуле воспитывать будешь! Весь кайф обломал, нейрон лохматый!
- За нейрон ты мне потом ответишь, - строго ответствовал Холст. – А сейчас быстро открой наши клетки. И не смей меня Петровичем называть!
- Угу, - печально согласился Жорик. – Хорошо, Петрович. Только не открою я сейчас вам клетки – бульон ещё не готов!
Он захохотал, а Дубинин опасливо шепнул Холсту:
- Володя! Съедят ведь на самом деле, не хами ему!
- Это я – "не хами ему"? Это он мне хамит, - ответил Холст. – Он кто? Мальчишка, щенок! Должен же его кто-то воспитывать. Елин на него забил давно. Марге его лучше не отдавать – бед с этим колдуном тогда не оберёшься. Но, думаешь, больше некому его одёрнуть? А я у вас на что? 
- А ты у нас на первое! – рявкнул Жорик, поймав его реплику. – Понял?
Холст зарычал и рванулся к прутьям решётки.
- Рычи, рычи, - засмеялся Жорик. – Всё равно ты у меня под замком.
- На первое – это сильно, - задумчиво проговорил Дуб. – Интересно, что в таком случае сделают из меня?
- Лёгкая закуска перед обедом для возбуждения аппетита! – хохотнул Жорик.
- А мы? – поинтересовался Макс. – А из нас что?
- Из тебя – котлетка, - охотно ответил Жорик, - а Серёга и за бифштекс сойдёт.
- Сволочь! – в сердцах крикнул Попов, обидевшись на бифштекс. – Себя-то видел? Вот выйду – в фарш уделаю!
- Ой-ой-ой, как мне страшно… - издевательски заныл Жорик, падая перед клеткой Попова на костлявые коленки и хватая его за штанину. – Падре! Отпустите мне мои грехи! Может быть, я ещё не так низко пал, и хорошая епитимья меня спасёт?
Несмотря на общую трагичность ситуации, арийцы, услышав новое прозвище Попова, так и покатились. Однако сам Падре не разделял столь оптимистичной точки зрения.
- Кости переломаю! – авторитетно заявил он Жорику, грозя пудовым кулаком. Жорик  виртуозно показал ему длинный нос.
Беркут, с тоской глядя на это, сполз на пол своей клетки и застонал:
- Ну всё, кранты: быть мне жареной курицей…
- Ну зачем же так пессимистично! – товарищески подбодрил его химер. – Сделаем тебя коронным блюдом всего стола и наречём гордо – дичь!
От хохота Жорик даже заикал. Артур обречённо заныл похоронный марш, Серёга с Максом хором запричитали, а Дуб отыскал глубоко в кудрях уши и заткнул. И только один Холст не поддался общему отчаянию. Он встал, подошёл вплотную к прутьям решётки и вызывающе посмотрел на Жорика.
- Что пялишься… Ха-ха-ха… Хы-хы-хы… - сквозь смех измывался над ним химер, приплясывая на месте. – У-у-у-у, мясо талантливое! Гы-гы-гы… Гу-гу-гу…
При этих словах Жорик приблизился к прутьям и показал Петровичу фак. Выходка не осталась безнаказанной: Холст молниеносно выбросил руки за прутья клетки, вцепился сильными кистями в плечи химеру и мощно дёрнул на себя.
Жорик, долбанувшись непутёвой головой о стальные шесты, даже крикнуть не успел – отвалился назад в тяжёлой отключке. Холст, напряжённо дыша, разглядывал поверженного Жорика сверху.
- Молодец, Петрович! Молодец!!! – восторженно заорала "Ария", чуя близкое освобождение. –  Здорово придумал! Гениально!
- Ну что вы, что вы, - сразу заскромничал Холст. -  Я в кино видел…
Он подтянул к себе Жорика за ногу и обшарил его карманы. Ага, вот и ключ… А почему один?  
- Что за фигня? – недовольно пробурчал Петрович, ковыряя найденным ключом в замке своей клетки. – Не открывается? Не-е-е, я так не играю! Ну-ка, Макс, ты попробуй…
Макс поймал брошенный ему ключ и принялся насиловать замок на своей темнице.
- Не-а! Падре, может, это от твоей?
Но и Попову не повезло.
- Ну-ка, а я? – высказал надежду Дуб. – Не-е-ет, ни фига…
Тогда за дело взялся Беркут, и, к его большому удивлению, клетка открылась! Два поворота, и дверца отлетела с одного удара ноги!
Артур выбрался, а затем, размяв затекшие конечности, связал Жорика своими шнурками и затолкал его в свою клетку. После этого он надёжно закрыл её на два оборота и отдал ключ Холсту.
- Артур! – напутствовал его тот. – Беги разыщи Елина и приведи сюда, желательно с подмогой! И поосторожней там с тварями! Нам не нужна… дичь.
Беркут судорожно сглотнул, кивнул и бросился из тюряги прочь.


В это время в узких улочках района Поэтов бесновалось странное явление – гонки на тварях.
Елин, Пушкина и Спектр, унесённые песенными персонажами, пытались остановить бешеных зверей, но ничего не получалось: поток прочно захватил их. Положение осложнялось ещё и тем, что, например, Елин со Спектром вообще не понимали в ситуации ни черта.
- Да что это за безобразие?! – вопил Елин, подпрыгивая верхом на обезумевшем Зомби. – Я буду жаловаться!
- Кому?! – удивлялась справа Маргарита, отчаянно цепляясь за косматую волчью гриву Зверя. – Господу Богу?
- Он в отпуске до понедельника, - деловито уточнял Спектр, взнуздывая беса, на котором имел честь ехать.
- Оно и видно…
В этот момент толпа тварей повстречалась с едущим навстречу автомобилем и вынуждена была уступить. Несчастный водитель, видя перед собой такое, едва не сошёл с ума, в темпе доехал до своего подъезда, выскочил и с диким криком ринулся в дом. Это был молодой поэт-текстовик блэк-группы "Адский Носорог". Наверняка теперь родит для своих какой-нибудь шедевр с названием на вроде "Три Всадника Ада"!
А свора бестий, уступая машине, здорово перетряхнулась, и потому "всадники ада" поменяли позиции. Теперь Елин ехал на Короле Дороги, Марго – на Беспечном Ангеле, а Спектру достался Тореро.
- Что делать-то? – крикнул Елин, уворачиваясь от низкого каменного выступа, под которым пронесло его "лошадку".
- Сухари сушить – и это как минимум! – ответила Марго, отплёвываясь от ангельских перьев.
- Будь проклят этот химерин! – причитал чуть позади Спектр, путаясь в красном плаще Тореро. – Чтоб я да ещё раз связался с химерами?!!
При упоминании химер "кони" встали на дыбы, взвыли и резко повернули куда-то в сторону Елинского дома. Произошла новая перетряска и рокировка.
- Кой чёрт тебя за язык тянул! – взвыл Елин, оказавшийся теперь на Древнерусском Воине, который неистово скакал вперёд, бряцая всеми имеющимися на себе железяками.
- Дак откуда ж я знал? – заорал на это Спектр, едущий верхом на Герое Асфальта, который всё время норовил боднуть седока мотоциклетным шлемом. – Это всё Маргарита! Нефиг было своих тварей против елинских настраивать!
- Во-во! – подпел Елин.
- Чего?! – завопила Маргарита, едва справляясь с Понтием Пилатом, который её вёз. – Это я их настраивала? Не-е-ет, вы определённо охренели, уважаемые товарищи мужики!
В этот момент поток опять повернуло и тряхнуло. Теперь Спектр оказался на Герое Асфальта, а Марго… на Елине.
- А!
- О!
- Сволочи-и-и!!!
Хрясь! Марго – на Герое Асфальта, Спектр – на Звере, Тореро на Елине!
- Мать моя женщина!
- За что мне эти муки?
- Будь проклят этот химерин!
Бум! Спектр – на Елине, Марго на Герое, Ангел на Тореро!
- Дяденьки, тётеньки, спасите-помогите!
- Я летящий вдаль Беспечный Ангел, я летящий вда-а…а-а-а-а-а!!!
- Точно летящий! И носом приземляющийся.
Бдрыгмс! Марго на Спектре, Спектр на Тореро, Тореро на Герое, Герой на Елине…
- ПОЧЕМУ?!!! ПОЧЕМУ Я?!!!…
- *хором* А-а-а-а!…
"Башня" покачнулась и развалилась, озлобленные звери завизжали, завыли на все лады и кинулись из подворотен к елинскому дому…


Беркут был очень осторожен. Поблуждав по подвальным коридорам, он нашёл кошачий лаз и с грехом пополам вылез из подвала. Теперь ему предстояло выбраться за ограду, а забор у Елина был крепкий, трёхметровый, так что просто перелезть через него – это нужно было ещё очень постараться. 
Поминутно вздрагивая, Беркут крался вдоль дома, стараясь держаться в тени деревьев. Кругом было необычайно тихо. Твари забаррикадировались в доме, но, как сообразил Артур, наверняка они выслали патрульных – присматривать за подходами к территории. Он не ошибся.
- Ага! Беглец! – гаркнул кто-то сверху.
Артур от неожиданности аж присел. Из бокового окна второго этажа выбирался Икар.
- Куда лыжи навострил, представитель семейства ястребиных, а? – ядовито спросил он,
спрыгивая на землю и преграждая Артуру путь. – Стоять, Беркут!
Артур резко развернулся и сиганул в противоположную от Икара сторону, но там его поджидал коварный Волонтёр, поигрывая фибровиром. Икар проворно достал из загашника мешок и подал Волонтёру знак. Беркут молча рванул вправо.
- Врёшь, не уйдёшь! – встретил его чей-то грозный крик – через чёрный ход выбирался Гладиатор, младший брат Жорика. За ним, аппетитно улыбаясь и потрясая пустой кефирной бутылкой, выскочил Вампир в солнцезащитный очках.
- Лови его!
Не теряя времени, все четверо набросились на Беркута и вдохновенно начали мутузить. Впрочем, они были слишком увлечены битьём и не слишком – ловлей, поэтому примерно через две минуты драка продолжилась с ещё большим воодушевлением, но уже без Беркута, который в это время уже пытался перелезть через забор. 
- Так его, так! – орал Икар.
- Уй-ой! – стонал кто-то под кулаками тварей.
"Никак Волонтёру в глаз дали?" – с удивлением думал Артур, рысцой пробегая мимо забора и выглядывая, на что бы такое влезть.
- Дайте я его шнуром придушу! – рвался в бой Волонтёр и действительно крутил кого-то фиброшнуром.
В этот момент Беркут с ошеломительным грохотом свалил мусорный бак, залез на него и допрыгнул до верхушки забора. Твари в пылу драки ничего не заметили, хотя из мусорки вывалилось на удивление много пустых бутылок, что произвело впечатляющий звуковой эффект. Волонтёр продолжал душить Гладиатора, Гладиатор колбасил Икара, Икар пинал Волонтёра – все были исключительно заняты. Вокруг деловито сновал Вампир и периодически совал свои клыки куда придётся. 
- Ай! – пищал Икар, молотя друзей. – Кусается, сволочь!
При этих словах Беркут аккуратно сорвался с забора и невозмутимо свалился в вонючий
мусорный жбан.
- Урррод! – рычал герой Колизея. – Я тебе покажу!
- По башке, по башке ему! – вопил кто-то и колотил несчастную жертву кефирной тарой по голове. 
Артур кое-как вылез из мусорки и вновь подвис на заборе. Твари продолжали грызню.
Гладиатор мощно дубасил Вампира, предварительно оторвав его от горла Икара. Волонтёра он продолжал бить левой ногой в чётком трёхдольном размере.
- Счас ты у меня по-другому запоёшь! – старался со своей стороны Волонтёр, всё крепче закручивая шнур на шее древнеримского воина.
Мусорный бак неистово грохотал под ногами Беркута, певец отчаянно пыхтел, гремели бутылки, но твари были слишком заняты молотиловкой. Всего в двух метрах от Артура усердно покряхтывал Волонтёр.
"Неужто Гладиатора душит?" – ужасался Беркут, подтягиваясь на заборе.
- В мешок гада! – ревел Гладиатор, молотя Вампира и пихая его в мешок.
- Помогите! – заорал кто-то из арийских героев. И в самом деле, кого-то основательно запихали в мешок.
- Ну, что будет! – азартно визжал Волонтёр, затягивая на горловине мешка завязки. – Ох что будет, что будет!
"Ага, сейчас они Вампира в мешок посадят, принесут в подвал, а там Петрович Жорику мораль читает… Вот уж действительно – что будет!" – сходил в это время с ума Беркут, колбаской подвисая на заборе.
- Супчик из курицы будет! – ответно орал кто-то из дерущихся, мощно прикладываясь к мешку кулаком и добавляя ему ногой по особо мягким местам.
Впрочем, пока деятельные служители Жорика усердно драли друг друга и нецензурно обсуждали происходящее, отважный "супчик из курицы" уже успел оседлать забор и перевалиться на другую сторону.


- Так, слушай мою команду! – бодро сказала Ника, внимательно осматривая свою бригаду.
Они засели в кустах неподалёку от забора елинского дома и раздумывали, с какой стороны лучше напасть на форпост врагов.
Никина бригада состояла всего лишь из двух действующих лиц, но зато каких! Справа от неё, облокотившись на пень, позёвывал Антихрист – двухметровый демон с внушительным чёрным хаером и нехилыми магическими способностями. Слева задумчиво ковырял корешки Отшельник – хитрый старикашка в необъятном чёрном балахоне, умеющий летать, исчезать в зеркалах, да и вообще сведущий в тайнах всех мирозданий.
- Слушай мою команду! – повторила Ника. – Наша цель – пробраться на территорию врага незамеченными, проникнуть в дом и разыскать темницу, где содержат пленников. Пленников, запомните, пять, и живьём нужно добыть тоже пять – не меньше!
- А можно – больше? – хитро поинтересовался Отшельник.
- Извращенец! – рявкнул на него Антихрист.
- Ну зачем же сразу извращенец? Хотя у кого что болит… - хохотнул седобородый шутник. – Но почему бы и нет? Два Дубинина – это цирк! Скажем, одного сажаем музыку писать, а другого – на концерт, тем самым повышаем производительность труда…
- В общем, - продолжала Ника, - наша задача спасти группу "Ария" и не дать тварям двинуться за пределы елинского дома.
- Ого! – внезапно сказал Антихрист, глядя куда-то за кусты. – Вот один из них уже пытается удрать!
Спасатели выглянули из кустов и увидели нечто, ковыляющее по дороге прямо к ним.
- Попробуем добыть "языка"
! – решилась Ника. – Анти, ты заходишь слева! Я – справа! А Вы, дедушка, налетаете сверху!
Ave Satanas!",  рванул из кустов и, сделав крюк влево, всей массой обрушился на жертву. Ника, развевая огненным хайром, с разбегу боднула бедолагу в правый бок. Отшельник подлетел сверху и свалился несчастному прямо на непутёвую голову. Противник даже пискнуть не успел…
…Минут через пять они лежали в одной куче и лениво разбирались, где чья рука, нога и так далее.
- Так! – оповещал присутствующих Отшельник. – Найдена нога, длинная, мускулистая, в чёрной кожаной штанине и "казаке".
- Ногти стриженые? – осведомлялась Ника.
- Счас проверю... Ой-ё... Нет, не стриженые, - отвечал Отшельник, обратно натягивая на ногу сапог.
- Не моя, - коротко отмечала Ника.
- Моё! Не трогайте когти! – завывал глубоко внизу кучи Антихрист. – Я их, может быть, тысячу лет растил...
- Найдена рука, - продолжал Отшельник, копаясь в куче. – Костлявая, слабая, ногти короткие, татуировок нет, кольцо в виде черепа. Кисть непроизвольно складывается в кукиш... Моё! А вот чей-то хайр... Метровый.
- Чёрный, рыжий? – уточняла Ника.
- Рыжий.
- Моё.
- А вот и чёрный... Ух нечёсаный какой...
- Отстаньте от моих волос! – возмущался в недрах кучи Антихрист.
- Так, ещё хайр – седой, длинный – мой... А вот какой-то странный... Удлинённое каре цвета кофе с колбасой, оно же селёдка, запитая молоком...
- Не моё, - хором отвечали Ника и Антихрист.
- Тогда чьё? – удивился Отшельник.
- Так, а это что? – сказала Ника, выволакивая из кучи того, из-за кого, собственно, всё это и произошло.
- Гы! – вырвалось у Антрихриста:
Ника держала за воротник… Беркута.
- А-а-а, Артурчик! Почему не в школе… тьфу, не в тюрьме? – гаркнул Отшельник.
- Сбежал! – еле выговорил Артур, шлёпаясь обратно в кучу – Ника отпустила его.  – Я сбежал... Помогите остальным!
- Никого пока не съели? – с тревогой спросила Ника.
- Не... – отвечал запыхавшийся Беркут. – Но скоро съедят – вот зуб даю!
- Идём! – Ника выскочила из кучи. – За мной, ребята!
Отшельник отряхнул балахон и решительно пошагал за ней. Антихрист крякнул, взвалил Беркута на плечо и потащил за друзьями.


 - Где я? Кто я? – слабо застонал Жорик, неуклюже ворочаясь в тесной птичьей клетке.
- Велкам ту призон, свит призон! – хохотнули где-то совсем рядом.
- При мне попрошу не выражаться, - прошамкал Жорик и попытался подняться на локте. Ничего не вышло – руки были крепко связаны шнурками Беркута. Жорик заворочался и попытался сесть
В следующую секунду он оглушительно захрипел, испугавшись того, что возымел узреть своими химерьими очами.
Всего в метре от него злостно ухмылялась хитрая холстининская мина. И хотя мина находилась за двойной решёткой, всё равно ничего хорошего она не сулила.
- Петрович?!
- Я тебе дам Петрович! – рявкнул Холст голосом отъявленного Сатаны. – Как ты со старшими разговариваешь, а?
Жорик, услышав знакомый мотивчик, болезненно заныл и боднулся головой о прутья клетки.
- Ты как со своим творцом разговариваешь, я тебя спрашиваю? – измывался Холстинин, повышая тон. – Ну, сейчас мы с тобой поговорим на тему сыновней почтительности в трудах Конфуция!
- Помогите!
- Ребят, затыкайте уши! – скомандовал Петрович, зверски улыбаясь. Музыканты поспешно заткнули уши и отодвинулись от Холста подальше: как бы ударной волной не припечатало!
- Значит так! – начал Холст. – По Конфуцию, сыновнюю почтительность нельзя понимать как некую норму, пусть даже и очень важную, вытекающую из морали; она сама и есть мораль в материальном воплощении…
- Ой-ой-ой! – застонал Жорик, мотая головой и падая на пол клетки. Руки его были надёжно связаны и потому до ушей дотянуться не могли.
- Отец является для сына абсолютной этической инстанцией, - вещал Холст, постепенно принимая позу Лотоса и складывая руки в тибетские мудры. – В фундаментальном древнекитайском труде "Лунь Юэ" есть принципиальный фрагмент: "Е-гун сказал Кун-Цзы…"
Жорик кричал и катался по полу клетки, но экзекуция продолжалась.
- …"Черпай идеалы в состоявшемся прошлом, а не в проблематичном будущем, выбирай спокойствие консерватизма, а не раздоры прогрессизма", - учил этический пафос патриархальной аксиологии Конфуция… - мерно гнусил Холст, ритмично раскачиваясь из стороны в сторону на манер китайского болванчика.
- Я больше не буду-у-у! – отчаянно завопил Жорик, мощно тыкаясь своей головой в прутья решётки. – Петрович! Хватит!
- Не Петрович, а Владимир Петрович! – грозно обрубил его Холст. – Называй вещи своими именами, малявка! Или ты не признаешь конфуцианскую концепцию Удержания Имён? Глава одиннадцатая-двенадцатая… "Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться. Если дела не могут осуществляться, то ритуал и музыка не процветают. Если ритуал и музыка не процветают…"

- Ва-а-ай!!! – жалобно взвыл химер, чувствуя, что задыхается. – Владимир Петрович, простите!
- Вот так бы сразу! – сжалился наконец Холстинин. – Короче, перевожу на русский! Старших надо уважать! Если ты не перестанешь хамить Елину, а паче того – мне, то творческий процесс, прямо-таки скажем, протухнет. Если творческий процесс протухнет, то ритуал и музыка… тьфу, то есть, концерты и альбомы не будут процветать. А вот если концерты и альбомы не будут процветать – нам не на что будет тебя кормить, понял, бестолочь?
- Понял, понял, - заскулил Жорик.
- Ну, раз понял, признавайся, где остальные ключи от клеток…
В этот момент где-то в глубинах ходов и переходов елинского особняка что-то мощно бухнуло, завыло и заклокотало с такой силой, что в темнице охнуло эхо.
Музыканты вынули пальцы из ушей и прислушались. Что-то, а точнее кто-то шёл прямо в подвальную тюрьму…
- А-ха-ха-ха! – победно захохотал Жорик, с грохотом подпрыгивая в своей клетке. – Сюда идут мои друзья! Сюда идёт мой брат Гладиатор! Узнаю его поступь! Ну, Петрович, держи-и-ись… Сейчас я им всё расскажу, и тебя съедят первым! А перед тем, как съесть – натрут на мелкой тёрке, пропустят через мясорубку и мелко-мелко нашинкуют с красным перцем и солью… - от смеха Жорик даже забулькал.
Холст не слушал. Он лихорадочно соображал, что делать.
- Падре, у тебя струны запасные есть?
- Ты что, колыбельную играть им собрался? – удивился Падре, шарахая руками по своим бессовестно-бездонным карманам. – Ой как не вовремя, Володя…
- А хоть бы и колыбельную! Счас я им такую колыбельную сыграю – все до единого лягут, вот разлажать мой фендер на щепки!
- Нету у меня! – причитал Попов, отчаянно роясь в брюках. – Виталик, струны есть?
- Сдурели оба, век воли не видать – сдурели!
- Сам такой! – причитал Падре, едва не плача.
- Ищите скорее, ну?! – завывал Холст.
- У меня есть… - густо покраснев, внезапно признался Макс.
- Чего?! – переспросили все трое хором. – У тебя?!
- Так… Завалялись… - смущённо прошептал ударник, пряча глаза.
- Во извращенец! – прохрипел Дуб сорванным сотто воче.
- Ну, с тобой мы ещё поговорим, а сейчас гони струны! – приказал Холст.
Макс поспешно отдал струны Холсту.
- Басовые? – ещё больше удивился Петрович. – Интриган!
- А чего сразу интрига-а-ан… - заныл Макс, надуваясь.
- Вот дай выйду отсюда – сам к психиатру отведу! – пригрозил Холст. – Позор!
Макс уныло повесил голову. Жорик продолжал плясать в клетке и вопить победоносное "На0 фарш Петровича!"
- Падре, лови! – Холст ловко метнул Попову один конец струны. Гитаристы привязали струну на прутья своих клеток, в результате чего она оказалась натянута между ними – как раз напротив двери. И на дороге к клетке Жорика, стоит заметить. 
- Поймали! – в дверном проёме показалась гнусная рожа Волонтёра.
- Схватили!!! – заревел за его спиной Гладиатор.
- Добыли! – истерично взвизгнул Икар, корчась от боли – кто-то из мощных наступил ему на ногу.
- Я же говорил – поймают гада! – радостно заорал Жорик.
- Бедный Беркут, - вздохнул, качая головой, Дубинин. – Он был хорошим парнем…
- Вот он! – загремел Гладиатор, раздирая мешок своим мечом и вытряхивая его содержимое прямо на ступени входа. Следом за пленником из мешка посыпались кефирные бутылки.
- Ой-ой! – пискнул… Вампир, вываливаясь из мешка. Он скатился по ступеням и плюхнулся прямо около клетки Холста.
Вид исколбашенного детища привёл Петровича в неописуемый гнев. С криком "Родненький!" он метнулся к прутьям клетки, силясь дотянуться руками до избитого вампирского тельца, но умная его голова неумно повстречалась с прутьями клетки и приобрела внушительную шишку. Захлёбываясь слезами, в клетке безумно захохотал Жорик: Вампир был холстовским любимцем, и посмотреть на страдания Петровича по поводу синяков Вампира для Жорика было исключительным удовольствием.
- Упустили! – грохотал Гладиатор, раздавая пинки своим глупым подручным. – Жора, что они с тобой сделали?!
Гладиатор бросился было к дорогому братцу, но запнулся о струну, натянутую Холстом между клетками, и, путаясь в ней, бревном грохнулся наземь.
Струна оказалась настолько крепкой, что прутья клеток просто выворотило с корнем. Не теряя времени, Холст и Попов рванули на волю. Нужно было успеть добраться до ключей от клеток Дуба и Макса, пока не оклемался Гладиатор. Холст взял на себя Волонтёра, а Серёге Попову достался Икар.
- Петрович, жми! – хором орали Макс и Дуб.
- Порву как тузик грелку! – вещал Попов, клоками выдирая у Икара перья.
- Ой-ой-ой! – вопил Икар.
- Ай-ай-ай! – орал Волонтёр.
- У-ух-у-у! – стонал Гладиатор.
- Ребята, бейтесь до последнего! – визжал Жорик, громыхая клеткой…
- Прекррратить истерику! – скомандовал Холстинин, вырубая Волонтёра и связывая его фибровиром. – Держите ключи!
Макс и Дуб поймали брошенные им ключи и вылезли из клеток.
- А теперь бегом! Бегом, говорю! – заорал Холст, выталкивая коллег из темницы. – Сейчас очнётся!
И на самом деле, в этот момент Гладиатор громче застонал и окончательно очнулся. Холст, видя это, отчаянно замолотил в спины застрявших в дверном проёме друзей.
Как назло, Дуб наступил Удалову на шнурки; падая, Макс ухватился за Падре, и все трое повалились на порог тюрьмы. Началась новая порция неразберихи: Гладиатор рычал и хватал Холста за ноги, Холст испуганно верещал и пытался пробиться к дверям, арийцы ругались и кучей барахтались на входе.
В конце концов, Максу удалось выскользнуть из объятий коллег и просочиться в коридор. Дуб и Серёга, не теряясь, рванули за ним, а вот Холсту катастрофически не повезло. Гладиатор крепко ухватил его за лодыжку и рванул на себя, из-за чего Петрович грохнулся на ступени и неслабо долбанулся коленями о каменные выступы.
Дуб, услышав грохот, повернулся и увидел пропадающего Холста, а за ним – горящие злобой глаза Гладиатора.
- Петрович! – в отчаянье закричал Дуб. – Я помогу тебе!
Но Холстинин уже понял неизбежность своей гибели – хватка у Гладиатора была смертельной, а Жорик сзади весьма недвусмысленно рассказывал братцу о пытке Конфуцием…
Дуб вернулся и схватил Петровича за руку, пытаясь вырвать из лап Гладиатора. Холст отчаянно забил каблуками и, вероятно, сломал бы Гладиатору нос, если бы лицо зверюги не было защищено шлемом. Гладиатор рычал, Жорик визжал, Дуб хрипел. Владимира тянули в разные стороны, причём мощный Гладиатор начинал заметно перевешивать мелкого Виталика…
Но Холст был благородным человеком и не собирался уносить с собой на тот свет друга, а поэтому он сказал Дубу нечто такое, что привести здесь будет вряд ли прилично, но по смыслу это можно определить как весьма близкое к толкиеновскому "Fly  you, fools!"   
Виталик последний раз взглянул в глаза своего товарища и, утерев сопли, кинулся догонять друзей… 

- Так, и что дальше? – спросил Отшельник, утыкаясь в стену елинского забора.

- Что дальше? – задумалась Ника. – Наверное, надо поискать ворота! Эх, жаль с нами нет Хитрого Демона, который может пройти сквозь стены…

- Размечтались, девушка! – оборвал её Отшельник. – Этого безобразника нам ещё не хватало… Вот на прошлой неделе сижу я в туалете, а тут этот начал ломиться… Пока не превратил его в газетку – не отстал!

Ника даже опешила от таких интимным подробностей жизни арийских персонажей.

- Предлагаю всё-таки найти ворота, - сказал Беркут. – Что-то неохота мне на забор второй раз лезть…

- Эх, - вдохнула порядком подуставшая от беготни Ника. – Одни мороки с этими арийцами!

- А как вы хотели, леди? - поучительно сказал Антихрист, - всё надо добывать трудом, ничто само не придёт и с неба не свалится… Так вот, и "Ария" не есть исключение…

Ника уже открыла рот и хотела сказать что-то вроде: "Это ты мне объясняешь?!", как вдруг с небес действительно что-то повалилось!

В последующие несколько секунд под богатый аккомпанемент криков "Ой!", "Ай!" и "Какого чёрта?!" около забора нарисовалась мощная кучка из арийских героев, Ники и... группы "Ария" в неполном составе. Как оказалось, иногда с небес всё-таки кое-что сваливается. Ну, с небес не с небес, но с забора-то – это точно…

- Это что?! Вы откуда?! – возмущённо спросила Ника, выплёвывая изо рта чьи-то длиннющие волосы.

- Мы из тюрьмы!

- Сбежали?! – удивился Беркут. – Ребята, как я рад вас видеть! А где Володя?!

Дуб скорбно опустил  челюсть и тихо сказал:

- Нет больше нашего Володи…

Вся честная компания пооткрывала рты и в испуге застыла.

- Как нет?! – перепугался Беркут. – Почему нет? Что вы с ним сделали?

- Это Гладиатор…

Все замолчали, и в скорбной тишине было слышно, как Дуб ожесточённо шепчет что-то вроде "Я отмстю, я отмстю!!!"

Первой опомнилась Ника. Конечно, великого Петровича было очень жаль, но долг служения Адскому Департаменту звал вперёд и не принимал никаких оправданий. 

- Чего разлеглись?! – спросила она, глядя на посыпающего пеплом голову Дуба, на понурых Попова с Максом и на не менее грустных волшебников. – А ну живо встали, и пойдём разберёмся с этими козлами!

- Кровь за кровь! – завопил Дуб и, вскочив, помог Нике убедить компанию в целесообразности дальнейшего похода пинками.

 

Через пятнадцать минут семеро отважных героев стояли в рядок напротив ворот и наблюдали ужасную картину. Под предводительством Жорика химеры сложили посреди елинского двора костёр и начали раздувать. Где-то вдалеке гремели сковородками, кастрюлями и тарелками, всюду носились твари.

При виде этих приготовлений все здорово приуныли, и только один единственный Дуб чему-то обрадовался.

- Чего лыбу напялил? – хмуро поинтересовался у него Беркут. – Аль погибшего друга уже не жалко?

За эту реплику он получил крепкую затрещину от Дуба, вовсю сверкавшего инфернальной улыбкой.  Доведённый Артур попытался ответить в том же духе, впрочем, неудачно.

- Ну Дуб, ну ты чего руки-то распускаешь? – измученно завёл Падре, разнимая коллег. – Ну в самом деле, смешного мало…

- Много! – заявил Дуб в свойственной ему манере – в мощной. – Дурни вы, дурни… Если костёр готовят – значит, кого-то будут жарить. А уж дохлятину химеры есть не станут, клянусь басом дядьки Харриса! Так что тот, кого собираются жарить, всё ещё жив!

Дубининские размышления на предмет "дохлятины" повергли всех в: ужас, восторг и согласие (последнее было самое ценное).

- Он жив, - твердил Виталик, душа Беркута в дружеских объятиях и так крепко прикладывая Попова по плечу рукой, что тот аж присел. – Я говорил – он жив!

- Нет, это всё, конечно, просто славно, что он жив, - охладила его пыл Ника. – Однако имеется одно небольшое но: его собираются жарить, если я правильно поняла ход Ваших мыслей, Виталий Алексеевич! 

Дуб и компания сразу заметно сникли.

- Жарить – это плохо, - сказал Отшельник. – Бррр, костры с двенадцатого века ненавижу…

- Мы будем драться! – неосмотрительно сказал Дуб. Ника так и покатилась, а Виталик смутился.

- В общем, хорош ржать, товарищи пока-ещё-не-съеденные! – проявил инициативу Падре. – Давайте хоть какой-нибудь план разработаем…

Не съеденные товарищи призадумались.

 

А в это время в доме Елина происходило вот что.

Гладиатор таки добрался до Холста, и первые десять минут из подвала раздавались довольно однообразные звуки трёх типов:

1. Тдыщ! – в челюсть;

2. Хрясь! – по шее;

3. Бух! – в мягкое;

Изредка этот наборчик дополнялся надрывным рыком химера-младшего, азартным визгом химера-старшего и отчаянными криками Петровича.

- Ладно, хорэ дурака валять! – мстительно усмехнулся Жорик, глядя, как Гладиатор таскает Холста за волосы. – Будет с него. Всё-таки Конфуций – не Ницше, он мог мне и похуже лекцию устроить. Будем великодушны к поверженным врагам. Открой мне клетку.

Гладиатор повиновался. Он рывком поднял Холста за шиворот, обшарил его карманы, выудил искомое – ключ от клетки Жорика, и принялся отпирать замок. Холст, воротник которого более ничем не поддерживался, почёл за благо упасть обратно на холодный и грязный пол камеры.

Жорик вылез, отряхнулся и посмотрел на поверженного Холста.

- Ну что, твой враг в пыли, жалок и слаб? – усмехнулся Гладиатор. – Прибить его?

- Зачем же? Пожалуй, мы его зажарим на ужин. И, пожалуй, на глазах у всех, - сказал Жорик, облизываясь. – Тащи его наверх.

Гладиатор окончательно добил Петровича подвернувшейся под руку бутылкой из-под кефира, закинул его на плечо и потащил на свет божий.

А Жорик пошёл производить ревизию в своём царстве. По всему дому он находил своих подручных в неустанных трудах: в одной комнате усердно обогащали все плакаты "Iron Maiden" густыми усами, длинными бородами и мощными очками. В другой шла поголовная перепилка арийских гитар на зубочистки, в третьей целеустремлённо сверлили барабаны, выделывая их на сита.

Все были на своих местах. Волонтер с Икаром, ругаясь, перевязывали Вампира, Гладиатор приводил в чувство Холста. Но кого-то не хватало сердцу Жорика…

Конечно же, дядьки Палача! "Куда это он забился? – нахмурился Жорик, направляясь в излюбленное местечко заплечных дел мастера – в самый отдалённый угол елинского Зверинца. – Филонит, зараза?"

"Зараза" Палач и в самом деле нагло отлынивал. Он сидел в Зверинце рядышком с клеткой тысячеглавого Чудища-Змея, оно же Убийцы-Дракона, и мирно похрапывал. Вокруг горкой валялись пустые бутылки из-под чего-то очень не безалкогольного, а рядом с ним обретался и его меч, на широком лезвии которого можно было различить остатки солёного огурца.

Что характерно, Дракон тоже храпел. Жорик приблизился к клетке, просунул лапку сквозь решётку и дотянулся до поилки Дракона. В корыте что-то плескалось. Жорик понюхал и лизнул палец – чистейший вермут! От досады химер плюнул и пнул Палача в бок. Тот слегка пришёл в себя, пробормотал что-то вроде "Всех убью – один останусь...", икнул и ушёл обратно в несознанку.

- Предатель! – буркнул Жорик. – Нажраться в такой момент?! Кто теперь Петровича казнит? Ну что теперь, живьём его, что ли, жарить?! 

Подумав ещё немного, Жорик взял Палача за ноги и потащил в верхние покои.

 

Наверху уже стояла суета. Гладиатор распорядился разложить во дворе костёр и приготовить хорошую сковородку.

- Это что ещё за...? – поморщился он, увидев упившегося в дрободан Палача.

- Это? – злобно спросил Жорик. – Это сволочь! Полюбуйся-ка, Петрович, на своё чадо! Чей пример? Скажешь, Ритка Пушкина его вермут хлебать научила?

Побитый Холст, прикрученный Гладиатором к стулу, что-то невразумительно промычал.

- Во-во! – подтвердил Жорик. – Оно и видать! Глади, ну как там – готовятся?

- Так точно! – рявкнул Гладиатор. – Уже взялись за приготовление салата.

- Отлично! Возьми побольше химер и вытащи с ними во двор Чудище. Да, и протрезвите его хорошенько! Более чем уверен – Петровича попытаются отбить, нужно мобилизовать силы!

- Есть! – гаркнул Гладиатор, вытягиваясь по струнке.

- Что "есть"? – устало улыбнулся Жорик.

- Хочется…  

 

А наша незадачливая семёрка всё ещё сидела около ворот. За это время они так ничего и не придумали, зато успели пару раз подраться и даже сходить за пивом и кефиром в соседний ларёк.

- Вот вы тут пиво дуете, прохлаждаетесь, - волновалась Ника, нервно хлебая кефир, - а Петровича там уже, наверное, молоточками для отбивных вовсю отбивают!

- А ещё хорошо отбивные перед жаркой с обеих сторон в сухариках вываливать... – начал было понимающий в отбивных толк Антихрист, но тут же заткнулся, схлопотав от Дуба по лбу.

- Никаких молоточков! – категорически заявил Виталик. – За каждый синяк Володи они мне ответят по тарифу… Ой! Смотрите!!!

Непутёвые глянули на елинский двор и увидели странную картину: упряжка химер, надрывно визжа, тянула за верёвки из елинского гаража нечто, напоминающее Змея Горыныча, только с тысячей голов.

- Тяжёлую артиллерию выводят! – ахнул Падре. – Эх, ребята, хрен мы теперь Петровича отобьём…

- Да, жаль, - согласилась Ника. – Теперь они его отобьют. Своими молоточками.

- Смотри, смотри! – заорал Дуб. – Это Жорик!

Наши герои облепили ворота.

На террасе действительно объявился главный химер. Он довольно щурился на солнышке, почёсывал драную шкуру и раздавал приказания. Химеры пытались разбудить тысячеглавого Змея, но выходило это довольно хило: они вроде бы успешно будили первую голову, за ней вторую, затем третью, потом четвёртую… но тут засыпала первая! Палача в срочном порядке похмеляли, но почему-то – кефиром.

- Да-а-а, - усмехнулся Дуб. – У наших противников тоже не всё гладко. Надежда есть!

Наконец Палача кое-как водрузили на место рядом с Жориком, а Змея всё-таки растолкали. Жорик махнул рукой, и все, повинуясь авторитетной команде, сразу расступились и замолкли. Под барабанную дробь (кто-то из химер конфисковал хозяйство Макса) из парадного подъезда вышел Гладиатор и вытащил за собой Холста.

- Петрович! – хором ахнули наши герои. Холст был порядком побит и покусан, но, по крайней мере, пока он был жив.

- Именем короля Георга Первого провозглашаю церемонию казни открытой! – громогласно возвестил Гладиатор, втаскивая Холста на помост, выстроенный перед костром. За воротами скорбно завыли неудачливые спасатели.

- Подсудимый Петрович! – загрохотал Гладиатор. - Вы обвиняетесь в жестоком обращении с героями Ваших песен и приговариваетесь к казни через съедение!

При этих словах Палача сочно стошнило прямо на ботинки Жорику. Жорик заверещал, а страдающие за воротами спасатели Холста гроздьями поотвалились от ворот в припадке гомерического хохота. 

Гладиатор оставил Петровича и пошёл разбираться с Палачом. Он поднял его, разогнул и хорошенько вкатил ему по морде во имя приведения в чувство. Затем хорошим пинком под зад он отправил его в сторону Холста – на помост. Мимоходом поддатый Палач уронил свой меч – и прямо на ногу Икару. Пернатый служитель Жорика взвизгнул, но, схлопотав от Гладиатора хорошего леща, почёл за благо заткнуться.

- Гимн, гимн! – заорали химеры, вытаскивая на двор уцелевшие инструменты и аппаратуру. Ради такого дела, как гимн, Георг Первый даже позволил Палачу слегка обождать с казнью.

Химеры настроились, встали в рядок и запели на манер песни "Кровь за кровь":

 

Саша Елин, Дуб с Холстом

Довлели над тобой,

Жора-химер!

Ты махнул на них хвостом,

Ты вызвал их на бой,

Дошёл до крайних мер –

Ты устал от их нытья,

Нет тебе от них житья…

Волокут сюда Холста,

Вот и кончен срок поста!

 

Кровь за кровь!

Большую сковородку готовь!

Вкусный Холст!

Красив, здоров, умеренно толст!

Будет ад!

Холста сейчас со смаком съедят!

Режь шпинат!

Варгань скорей гарнир и салат!

 

Холст, услышав, как его честят в песенке, закатил светлые глаза к небесам и отчаянно запел второй куплет, попутно пытаясь отцепить от себя пьяного Палача:

 

Над террасой траур мглы,

Я чувствую беду,
Я сам не свой…

Меж химер, от зноя злых,

Спасенья я не жду –

Отвечу головой!

Жорик спятил – видит Бог,

Он свернёт меня в бараний рог…

Он мне шепчет приговор…

 

В этот миг всех присутствующих накрыла волна дикого грохота. Холст обернулся и, чуть не поперхнувшись от удивления, допел куплет по мотивам происходящего:

 

Он мне шепчет приговор…

Но уже снесли забо-ор!!!

 

И забор действительно снесли. Снесли силами тварей Маргариты, которая вместе с Елиным и Спектром таки добралась до елинского особняка и вломилась на его территорию.

Увидев подмогу, Холст воспрянул духом и запел припев:

 

Хэй, сюда!

Химерам музыкант не еда!

Дуб, спасай!

Снимай с меня ярлык "Колбаса"!

Хэй, Попов!

Вали их и дави как клопов!

Елин, здрасть!

Давай, восстанови свою власть!

 

Кинувшиеся на защиту короля Георга I химеры разлетелись во все стороны под напором Маргаритиных бесов. В пролом забора ринулись и остальные герои. Тореро бросился мутузить Волонтёра, Антихрист вцепился в Икара, рядышком Отшельник неистово поучал Вампира посохом. Король Дороги, Беспечный Ангел и Герой Асфальта, аккуратненько спешившись со своих байков и прочих машин, вооружились битами и пошли разбираться с таким нехорошим товарищем скиновской ориентации, как Патриот.

Арийские же поэты, увидев, что устроили их подопечные, сразу же бросились разнимать их. Чем-то это напоминало сценку на тему того, как два родителя вломились в песочницу, пытаются разнять вошедших в раж бойцов совка и ведёрка и сами получают при этом больше всех остальных, вместе взятых.

Битва была в разгаре. Всюду визжали, орали, махались. Во все стороны брызгала свежая химерья кровь… Ника и Спектр, радостно напевая что-то из своего, ловили капли на лету и набирали полные пробирки…

Вся арийская гоп-компания, возглавляемая индейцем Дубом, ломанулась выручать Холста. Удалов тут же расчехлил свои барабанные палочки и бросился отрабатывать особо сложные партии по чужим головам. Остальные его поддержали…

Среди всего этого безобразия мрачно бродил Древнерусский воин. Он искал древнеримского воина – у него давно был большой зуб на Гладиатора. В неразберихе он набрёл на пьяного Палача, мирно блюющего в кустах, выволок из зарослей и попытался спросить, где младший химер. Палач посмотрел на него мутными глазами и продолжил петь гимн, который химеры-музыканты всё ещё наяривали на уцелевших гитарах:

 

Что за странный сон –

Воют в унисон,

Волонтёра Удалов

Бьёт и лезет напролом...

Я бы их прогнал всех своим мечом,

Не стыдясь последних слов, (мата, товарищи)

Только мне чего-то в лом!

 

Допев последнюю строку, он повалился обратно в кусты.

Жорик в отчаянье смотрел на то, как армия союзников крушит его силы. Волонтёра арийцы уже взяли в плен, слабенького Вампира замели ещё раньше, а чуть поодаль маргаритинские байкеры азартно намыливали Патриоту его истинно-славянскую морду. Около кустов раздавалось злостное клокотанье и визги: Беркут разбирался с Икаром, выясняя, кто же лучше летает. В процессе этой пернатой разборки выяснилось, что Икар летает всё-таки лучше, но всё больше как-то невысоко, недалеко, по преимуществу от удара с ноги, да и приземляется не иначе, как носом.

Более того, силы союзников добрались уже и до ставки самого Жорика – до террасы, и теперь пытались сломить сопротивление особо верных химер и в частности Гладиатора.

- Нам не выстоять! – крикнул герой Колизея, делая Жорику недвусмысленные знаки. – Жора, уходи в дом! Возьми химер и уходи! Забаррикадируйтесь там... А мы будем обороняться здесь!

Жорик поспешно кликнул свою личную гвардию, состоявшую из десятка самых мощных тварей, и ринулся наверх, в дом.

- Что, съели?! – грозно рычал Гладиатор, заслоняя вход в дом и крепко прикладывая кого-то по голове кулаком – то ли Макса, то ли Сергея.

- Нет, это вы "съели"! – злорадно отвечал Холст, бросаясь на Гладиатора без былого страха. – Так съели – не переварите!

- Получи! – останавливал его Древнеримский. – Гроб тебе из дуба, саван из холста... Хэй, ребята, будите Змея!

Убийца-Дракон, разбуженный неслабым пинком подскочившего к нему Гладиатора, недовольно икнул и захлопал мощными крыльями.

- Э, э, э! – заорал Холст. – Мы так не договаривались! Маргарита, вызывай "Тыщу Сто"!

Грозя Холсту кулаком, Пушкина добыла из-под полы рацию и всыпала туда порцию мощных заклинаний. Буквально через минуту небо над елинским особняком по-военному потемнело и в нём загудели моторы "Чёрных Крестов". Против химерийского эйркрафта выступал истинно-арийский люфт-ваффе.

Дракон тяжко развернулся в воздухе и с протяжным рёвом понёсся на стрекочущие "Чёрные Кресты". Истребители ответно выстроились в чёткий клин и приготовились к поточной атаке.

Гладиатор, поражённый красотой воздушных титанов, зачарованно засмотрелся в небо и вдруг совершенно неожиданно схлопотал по физиономии – рядом вовсю старался Холст, возвращая недавние долги. Сунув гитаристу оплеуху, Гладиатор развернулся и неторопливо пошёл выручать Патриота, которому байкеры Марго подробно доказывали всё бессмыслие панславизма. Холстинин, от которого так бесчувственно отмахнулись, обиженно застыл посреди драки.

- Не расстраивайся – они все такие, - понимающе похлопав по плечу, утешил его Сергей, оказавшийся рядом. – Поматросят – и бросят!

Впрочем, расстраиваться было некогда – нужно было брать особняк штурмом.

Жорик уже добрался до второго этажа и высунулся в окно. Видя сверху, что дела его плохи, он завизжал в приступе бессильного гнева.

- Не ори – противно! – поморщился снизу Холст. Его всё ещё коробило от досады.

- Петрович, хорош уже ныть-то, пошли нашпилим ему, чтоб знал, - совался сбоку Макс, потирая кулаки. – Пошли нашпилим, а? Ну пошли...

- Не, сначала этого! – непреклонно возразил Холст. – Меня ещё никто так просто не бросал!

- Ну, как знаешь! – ответил Макс и пошёл ломать двери в особняк.

В это время началась атака с воздуха. Люфт-ваффе швыряли на двор Елина бомбы, Чудище-Змей сыпало отборным навозом. Личный отряд Жорика обстреливал союзников из окон особняка… чем, вы уже, наверное, догадались. Пустыми кефирными бутылками.

- Кого колбасите, твари?! – орал Гладиатор, растаскивая байкеров от Патриота. – Вы кого колбасите, недоноски в заклёпках, я вас спрашиваю? Счас всех троих так отчешу – не на мотоциклах ездить будете, а на инвалидных колясках!

- Девочки, не ссорьтесь! – заунывно гласила Марго, пытаясь разнять дерущихся. – Вы же братья, чёрт возьми! Родители у вас одни, наконец…

- Да нет, - усмехаясь, отвечал ей Гладиатор. – Видимо Вы, маман, с кем-то не по закону блудили, когда этого урода делали!

- Что-о-о?! – Марго так и отвалилась, услышав подобное обвинение.

- Неправда! – орал где-то неподалёку оскорблённый Дубинин. – Короля Дороги мы честно вместе рожали! Это вот Беспечного она нагуляла где-то, а Король – моё детище!

- Что?! – кричала Марго, набрасываясь на Виталика. – Это я "нагуляла"? А ну повтори!

- И повторю! – азартно вопил Дуб, отбиваясь. – От "Golden Earring", от этих нерусских редисок! Как я был слеп! О неверная…

- Папа, мама, только не разводитесь… - картинно ныл в сторонке Антихрист. – Я не переживу раздела имущества…

- Взять их! – гудел над ними Гладиатор, призывая уцелевших химер. 

В это время Попов и Удалов с молодецким "У-у-ух!" взломали двери в особняк и с энтузиазмом бросились наверх, добывать Жорика.

- Помогите! – истошно заорал главный химер, чуя врагов.

- Жора! Я сейчас, я мигом! – взвыл Гладиатор, отцепляя от себя повисших на нём Холста, Марго и Дуба. – Сейчас, только этих отделаю!

В этот момент в трёх шагах от них рванулась мощная авиабомба, расшвыряв и химер, и союзников. Пытающиеся удержать Гладиатора музыканты и поэтесса здорово получили по хайрастым репкам и отвалились в долгую отключку. Освобождённый Герой Колизея победно завопил и бросился к дому, но Фортуна уже отвернулась от него...

В это время над ним пролетал Убийца-Дракон. Он, намереваясь поразить кого-то из союзников, ляпнул вниз мощную кучу навоза и попал прямо на Гладиатора. Древнеримский Воин охнул и скрылся в куче отстоя с головой...

Так бесславно закончил свою борьбу один из величайших арийских героев... С его гибелью судьба остальных повстанцев была предрешена.

Холст прочухался, вылез из-под обломков и огляделся. Теперь всего-то и оставалось – взять особняк штурмом. Он пошёл было к особняку, но кое-что его остановило. Во-первых, один в поле всё-таки не воин. Во-вторых, в тот момент из окна первого этажа на улицу как раз вышвырнули крупную химеру, что свидетельствовало о самостоятельных успехах Макса и Сергея. А в третьих, негоже как-то на штурм без песни-то топать, чесс-слово...

Озадаченный последним пунктом, Холст покружил над кучей обломков и извлёк оттуда Маргариту. Поэтесса была порядком помята и рассержена, поэтому своего спасителя поприветствовала очень дружелюбным подзатыльником. Петрович не растерялся и отомстил ей, попросив написать кавер на “Белый Флаг”. Припёртая к стенке Марго сочно плюнула, достала записную книжку и, посмеиваясь, чего-то изобразила.

К этому моменту из-под обломков выбрались  остальные штурмовики-затейники. Командир Петрович выстроил их в организованную колонну, задал координаты, и они потопали брать особняк, распевая маргаритинский кавер. Изредка он прерывался отдельными репликами.

 

Воля и власть, Ария под замком –

Счастье химер – всё это дым!

Выбрались мы, хоть пополам с грехом,

Выйдем и всем ввалим пи…

 

Холст, тупо вглядываясь в листок: Не, Марга, бессовестный ты всё-таки человек …

 

Мощный Дуб раздаёт пинки,

Гонит Холст от себя врагов,

Гром войны нам стучит в виски:

“Вышибай дурь из всех мозгов… Из мозгов!

 

Марга: Я сказала – из всех! А ты что особенный, что ли? Ну-ка получи!

Холст:  Помогите, сумасшедшая!

 

Жорик вопит – Макс навалял ему,

Выдал Попов мощных пинков

Раз завязал всю эту кутерьму –

Наш приговор будет таков –

 

Холст: Сдать их на мясо!

Марго: Пой, что дают. Хорош отсебятину гнать!

Холст: Что хочу, то и пою…

Елин: Вы ещё подеритесь!

Холст и Марго, хором: А это идея!

 

Белый флаг – выставляй в окно!

Жорик наш, Гладиатор пал,

Снова всё, как и быть должно –

Елин вновь правит бал… (Спектр, очень громко): Ты попал…!

 

Ника, одёргивает его и шипит: Не позорь Адский Департамент!

Елин густо краснеет…

 

Штурмовики так и не дошли до особняка, как где-то сверху, на втором этаже дома, послышался отчаянный визг – Жорика взяли в плен.

Союзники победили.

 

 

Жорик открыл глаза и увидел над собой озабоченные лица Елина и Холста.

- Они ему ничего не сломали? – опасливо спрашивал Петрович у поэта.

"Прикидывает, небось, что ему ломать осталось, - с тоской подумал Георгий, пытаясь пошевелиться. – Впрочем, он прав – поделом... Vae victis! Ой… Вот сволочь, выучил меня таки заумными словечками думать… Ух я бы его…" – химер бессильно заскулил.

- Жора, ну не стони ты так! – отчаянно заговорил Елин, склоняясь над перебинтованным химером. – Ты меня убиваешь...

"Ох и убил бы я Вас, АлексанМихалыч, была б воля! – мысленно мучался Жорик, едва-едва шевеля правой лапкой. – Да нет, теперь не я – Вы меня убьёте... Оно и видно – сразу не прикончили, чтоб ещё помучить... Ну, что ж, я достойно приму страдания... Ave, Caesar, morituri te salutant… Тьфу, Петрович, чтоб тебе пусто было с твоей латынью… Цезарь мне нашёлся… Ой-ой-ой! А ведь Гладиатора-то – убили! И кто меня теперь защитит?!"

В этот момент дверь комнаты скрипнула, слегка треснула, и в палату ввалился Гладиатор – чистенький и надушенный, с галстуком поверх панциря.

-  Отмылся? – хихикнул Владимир.

Гладиатор хотел было полыхнуть на Холста соответствующим термином, но побоялся дерзить творцу.

- Что-то фигово Жоре, - вздохнул Александр Михайлович, поправляя подушку. – Отравление, шок, да ещё эти двое постарались...

- Мы ж не нарочно... – хором заныли Макс и Серёга, бочком пролезая в дверь и отползая подальше от Гладиатора.

- Отравление?! – удивился Холст, потирая вывихнутый локоть. – Это ещё что за новости?!

- Именно отравление, - в палату пошли адские агенты. – Передоз озверина!

- Ась?! – хором удивились музыканты.

- Ну уж не знаю, - поморщилась Ника, - не знаю, какая умница додумалась ему пива в кефир налить, но... В общем, судя по всем внешним симптомам, Жорик и все остальные взбесились именно от порядком перебродившего кефира. А кефир с пивом, как известно, даёт мощное химическое соединение под названием "озверин"...

- И стоит в одном ряду с такими опасными и сильнодействующими препаратами, как химерин (оно же кровь химер с этанолом и хлороформом) и хаерин (оно же химерин с кефиром)!  - довольно добавил Спектр.

- А Вы, собственно, кем будете, товарищи? – подозрительно покосился на агентов Холст, как бы невзначай заслоняя собой Жорика в целях его же безопасности.

- Свои! – ответил за агентов Елин. – Эксперты. Они в этих штукенциях знают толк...

В комнату вошла Марго.

- Мои тоже отравились, - хмуро сказала она. – Как теперь их домой тащить? Шурик, телегу не одолжишь какую-нибудь?

Елин развёл руками.

- Кто же это мог сделать? – задумался Холст.

- Может... Э-э-э... – замялся Дуб. – Может, эти?

- Этих не трогать, - строго возразила Марго. – На гастролях они.

- Где мы кефир-то покупаем? – вдруг осенило Попова. – Так, счас же в магазин и набить им всем морды! Злостно!

- До посинения – не меньше! – поддержал его Холст. 

- А что за магазин-то? – задумался вдруг Елин. – Чёрт, что за магазин-то?

- А я-то почём знаю? – обиделся Спектр на "чёрта".

- Выкосить все продуктовые магазины в радиусе ста километров от нашего дома! – предложил Гладиатор.
Арийцы только головами покачали.


Вся последующая неделя ушла на то, чтобы восстановить дом, подлатать и успокоить отравившихся арийских подопечных. Всё это время, пока основная арийская команда таскала мусор и производила общий ремонт, а поэты с агентами врачевали виновников сыр-бора, детектив Шерлок Холст выяснял, кто же всё-таки устроил всю эту чертовню.  И несмотря на то, что обстоятельства были очень запутанными и тёмными, Петровичу таки удалось докопаться до истины...

Зверинец в подвале дома Александра Елина состоял из трёх уровней. На самом нижнем, в глубокой шахте, обретался Убийца-Дракон. Ему одному был отведён огромный вольер, где он и обретался якобы в полнейшем одиночестве.
На втором ярусе жили химеры и прочие бессловесные твари, когда-либо встречавшиеся в песнях Елина. Второй ярус был разделён на клетки, в каждой из которых помещалось по две-три химеры. Все клетки запирались на ключ.
На третьем ярусе жила так называемая элита арийских песен – персонажи-личности. На этом ярусе не было клеток – там были самые настоящие апартаменты:
каждый из героев имел отдельную комнату. (Это, кстати, к вопросу о том, как Елин и компания обращались со своими чадами.) Здесь жили, как можно догадаться, такие товарищи, как Жорик, Гладиатор, Вампир, Икар, Волонтёр, Патриот, Палач и некоторые другие.
Все арийские герои были повязаны крепкой дружбой, но, увы, среди них никогда не наблюдалось единства. Вот так, скажем, Икар стакнулся с Волонтёром, а последний, по секрету сказать, испытывал тоску по своему собрату Тореро (как-никак, а с одного альбома) и втихаря переписывался с ним по электронной почте. Жорик практически всё время проводил со своим братишкой Гладиатором, с ними можно было частенько видеть Патриота – и вот так вот втроём они и хулиганили. А Вампир любил играть на флейте и вечно тёрся около музыкантов, особливо около Петровича, поэтому холстовского любимца все предпочитали обходить сторонкой, считая его подлизой и отщепенцем. Правда, временами Волонтёр с Икаром всё же лебезили перед Вампиром, но случалось это исключительно тогда, когда хитрецам нужно было чего-нибудь выпросить у Холста.
Но хуже всех был дядька Палач! Он вообще ни с кем не общался, всех презирал и вечно где-то прятался. Как на грех он был не дурак выпить, а потому вечно квасил в одиночку, и отловить его было практически невозможно, как бы Елин не следил за ним.
В тот день Палач был дежурным по зверинцу. В обязанности дежурного входила уборка клеток и кормёжка тварей – дело нудное, скучное и, чего уж там, противное. Убирать за химерами ему не хотелось, а хотелось:
раздобыть пивка и улечься где-нибудь в тёмном углу (у вольера Змея). Как назло негодяй Елин ни шиша не оставил Палачу на карманные расходы, так что пиво отменялось, а перспективы у дядьки Палача намечались самые безрадостные.
Сначала он, полыхая во все стороны тихим матом, вычистил клетки, затем принялся за корм. В рацион химер, как ни странно, среди прочих вещей входил кефир.
Кефир Палач просто ненавидел: от одного вида этого белого киселя его всячески мутило. Впрочем, сегодня пригодиться мог даже кефир – на третьем уровне, в вольере Змея у Палача был припрятан самогонный аппарат, и мысля перегнать проклятый кисломолочный продукт родилась сама собой…
…Он не скромничал, скажу сразу. На пробу у него пошло три бутылки, получился литр отличнейшего самогона – правда, с привкусом сметаны, но зато на удивление мощного, высокоградусного. Голова шла кругом от одного запаха. Не долго думая, Палач перегнал ВЕСЬ кефир, который только у него имелся, и, не отходя от кассы, крепко "заложил" до полного отрубона...
Очнулся он только под вечер и, разумеется, спохватился. Башка трещит, химеры не кормлены, вой и визг на весь дом! Ведь наябедничают же Елину, опять скандал... Кое-как собравшись, он поднялся на второй уровень, растащил по клеткам корм и вновь вернулся к самогонному аппарату. Теперь ему предстояло решить, как быть дальше. Елин по расчётам злоумышленника должен был вернуться из командировки только следующим вечером, а потому можно было нехило "вдарить"
ещё раз, но теперь уже с весёлой компанией – с остальными героями…
Песенные герои, увидав такое количество алкоголя, чуть потолок не проломили, прыгая от радости. Хозяин всегда был строг в отношении выпивки, держал в чёрном теле, а потому устроить вечеринку в его отсутствие было вдвойне приятно. Засладный пред, знаете ли, плодок. Тьфу ты… В общем, заплодный слад предок… Да что ж такое!
И ладно бы, так ведь это ещё не самый сок! Чем дальше в лес – тем толще дезертиры, как говорится. Волонтёр, сообразив, что место и время весьма подходящие, быстренько настучал в аську Тореро и пригласил его "на кефир". Смайлики, стоявшие после этих слов, были настолько убедительны, что Тореро пришёл слегка не один… а с целой толпой маргаритинских героев.   

Пили конкретно. Палач пришёл в себя только вечером. Прочухался и спохватился. Чёрт! Сейчас вернётся с работы Елин, привалят со студии музыканты и начнётся мощная разбираловка на вечную тему "почему дым столбом, перегаром разит, а химеры опять не кормлены". "Не опять, а снова", - ухмыльнулся Палач, оглядывая внушительный литраж алкогольного кефира, оставшегося в резервуаре самогонного аппарата.
Довольные химеры выхлебали всё, что горе-дежурный  разлил по их лакушкам, и  тут же завалились дрыхнуть. Удовлетворённо вздохнув, дядька Палач взял последние пять бутылок алко-кефира и потащил наверх, собираясь похмелиться.
В общем, когда вернулся с работы Саша Елин, вся песенная братия мирно посвистывала носами. "Спят, как мёртвые младенцы!" – умилился поэт и пошёл спать, даже не подозревая, что утром начнётся конкретнейший разбой и стон.
Оно и законно! Откуда ж Елину было знать, что в его отсутствие дядька Палач открыл совершенно новый допинг-препарат страшнейшей силы – так называемый озверин?  Впрочем, вряд ли и сам виновник сыр-бора что-либо знал об этом...
Но всё было так, как было, и потому-то всё и случилось, как случилось. Посреди ночи Жорика подняло с постели и возмутило самым что ни на есть революционным образом. "
Что за хрень?! – ёкнуло в мозгах у главного химера. – Мы не рабы, рабы не мы!" Он растолкал остальных, всей шоблой открыли клетки, и под утро план нападения был уже готов, да и, чего уж там, приведён в исполнение...
-...Вот так всё и произошло! – подытожил великий сыщик Шерлок Холст, хитро улыбаясь.
- Гениально! – вздохом ответили арийцы. – Но как...
- Элементарно, товарищи! – ответил Петрович, недобро поглядывая на похмельного Палача, виновато ёрзающего на кресле. – Преступник оставлял следы, где только мог! Ну, скажем, вермут. Откуда преступник мог взять вермут, если даже из перегнанного кефира никакого вермута получиться не должно? А свободных денег у него заведомо не было! Так откуда же вермут? Элементарно. Он перегнал компот!
От подобного заявления арийцы просто выпали.
- А уж кефирные бутылки где нам только не попадались, - поморщился Холст, вспоминая свой красочный наворот из-за бутылки, попавшей под ногу. – Тут было над чем призадуматься!
- Ну, и самое элементарное, - подытожил он. – Преступник номер один и упился круче всех. В общем, здесь налицо и мелкое хулиганство в виде злоупотребления алкоголем, и организация преступной группировки, и нарушение общественного порядка, и покушение на убийство, и каннибализм...
- В общем, на пожизненное хватит, - зловеще ухмыльнулся Дуб.
Палач закатил глаза.
- Дежурство, - уточнил Елин, - пожизненное дежурство. И то с возможностью скорой амнистии.
На том и порешили.    



Вот так закончилась эта странная история, в которой АДские дьяволы вновь повстречались с арийскими музыкантами, елинские твари схлестнулись с пушкинскими бестиями, а строчка из поп-песни “
Круто ты попал” чуть не стала для металлистов роковой...
Или?
Или Адские бестии повстречались с арийскими тварями, елинские музыканты схлестнулись с пушкинскими дьяволами, а строчка из поп-песни “Круто ты попал” чуть не стала для рокеров металлической?!
В общем, как бы то ни было, история обещала возыметь не менее интересное продолжение, а уж в этом не советую сомневаться...
              


 
Hosted by uCoz