 |
|
|
Домик в деревне Как-то
раз Кипелыч решил на выходные съездить к
своей бабушке в деревню -
поохотиться за грибами, отдохнуть на
природе и всё в этом духе. Не всё же в студии
сидеть, правильно? Чтобы скучно ему не было,
он позвал с собой всю арийскую компанию,
начиная с Холста и кончая Маней. Кстати, для тех, кто в танке – бабка Кипелыча – Харлея Давидовна – местный авторитет в деревне Малые Химеры. Чаще всего её можно встретить несущейся по бескрайним полям на навороченном байке CBR 1100 Super BlackBird. Тёплым сентябрьским днем музыканты собрались и сели в пригородную электричку. Расположились они так: на одной скамейке Теря, Холст и Маня, на другой – Дуб и Кипелыч. На соседних лавках развалились пенсионеры-дачники в ассортименте и начали с большим аппетитом поедать глазами необычных соседей. Чтобы ехать было нескучно, арийцы затеяли играть в слова. Правила просты: каждое слово начинается с последней буквы предыдущего. Начали с буквы А. Теря сказал: “Антихрист”. Холст продолжил: “Тореро”. Маня сказал: “Обман”. “Ночь короче дня” – ответил Дуб. Все с ожиданием посмотрели на Кипелыча, а он хитро прищурился и сказал: “Я не сошел с ума”!.. …“А ты в этом уверен, лохматый?” Пространство пропиталось отборным матом и хрюканьем – через весь вагон пробирались трое бритоголовых братков. “Не хочешь – не верь мне!” – тихонько пробормотал Кипелыч, сжимаясь в комок. Холст втянул носом воздух и замотал головой – чувствовался откровенный дух войны: воняло диким перегаром и тошнотворным запахом кислого огуречного рассола с прелой селёдкой. Маня же мысленно составил завещание и прикинул, кому он оставит свои памятные барабанные палочки 81 года выпуска. Между тем бритоголовые достигли Арии и встали в боевую позу. Их передовой – весь в наколках и золотых цепях – сплюнул окурок прямо в арийцев и смачно ругнулся. “Зверь!” – подумал Дуб. Бритоголовые закатали рукава до локтя и уставились на арийцев мерзкими рожами. “Бесы”, – подумал Холст и вжался в Терю. Терентьев, между прочим, ничего не подумал, так как в настоящее время выгребал окурок из волос, попавший именно в него. Помимо этого он пытался преодолеть страшнейшее искушение встать и вделать кое-кому по полной программе. “Ну чё, лохматые, чё затихли-то?” – заухмылялся бритоголовый. “Кто ты?”- вырвалось у бледного Кипелыча. Этот вопрос бритых взбеленил. “Да ты чё, лохмарик, в натуре, нас вся деревня знает, а ты тут понты кидаешь!” - заорал главный бритоголовый. С этими словами один из его подручных совсем не любовно вытащил Кипелыча за шиворот в проход с намерением доходчиво объяснить, где тут в основном зимуют раки, а второй вцепился в Холста с целью вывернуть гитаристу руку. Дубинин бросился на помощь Кипелычу, из которого злобный качок пытался сделать замкнутый круг (оно же бараний рог), а Маня кинулся к Холсту, который был уже белее полотна и, отчаянно глядя на Маньку, хрипел: “Дай руку мне!”. “Конец лохматым!” – завопил качок. “Мечты!” – возразил Кипелыч, который никогда дешево не сдавался и продолжал усиленно оказывать сопротивление… …Качки усердно мяли и валяли несчастных арийцев как хотели. Поэтому Маня, как Икар, пару раз пролетел вдоль вагона, втыкаясь во всё, что только попадалось на пути. Дубу надели на голову корзинку, и последующие восемь минут он посвятил снятию лукошка с невезучей башки. Кипелыч болтался из стороны в сторону, пытаясь уберечься от качковских оплеух, и смачно выражался в адрес негодяев. “Сдавайтесь, отродье нечёсанное!” – завопил их главарь, на что Холст упрямо прохрипел: “Ну уж нет, бой продолжается!” Вдруг из угла послышался грозный рык Тери. Ему надоело смотреть, как переростки колбасят его друзей, и он со словами “Встань, страх/лень преодолей!” встал во весь свой немеряный рост, чуть-чуть не достав до потолка вагона хайрастой головой. Слегка поправив прическу, он набросился на главаря, подмял его под себя с криком “Кровь за кровь!” и действительно в миг расквасил тому табло. Тем временем Кипелыч и Холст кое-как отделались от своих противников: Кипелыч достал качка до уха и завопил туда своим неуёмным альтино так, что мало бритой скотине не показалось. А когтистый Холст добрался правой кистью до вражеской хари и изобразил по ней отменнейшее гитарное соло, отчего качок взвыл от боли. Теря же вырубил противника своим коронным хуком справа и поволок в конец вагона – сбрасывать с поезда. Тем временем качки увидели, что их главарь повержен и пустились наутёк. Арийцы победно заулюлюкали вслед: “Дезертиры! Валите к чёртовой бабушке!” Терентьев же вышвырнул главаря с поезда и заорал ему вдогонку: “Уходи, и не возвращайся!”… Всё стихло. Арийцы спокойно разместились по своим законным местам и вздохнули. “Всё, что было… забудьте”, – покачал головой Кипелыч, глядя в испуганные лица пенсионеров, торчащие из-под лавок. Короли дороги спокойненько зевали и дружно махали расческами, укладывая растрепавшиеся хайры. “Дьявольский зной”, - пожаловался вспотевший от хорошей драки Теря, обмахиваясь платком. Наконец поезд прибыл. Ария вылезла из электрички и, распугивая местных, направилась к лесу. Погода была сухая и ясная, а вот дорога была совсем никакая. Коровьи лепешки попадались через каждые два шага, конский навоз – и того чаще. Обнаружил такое состояние дел Маня. Он, как волонтёр, шел впереди и его угораздило вляпаться в горку дерьма первым. “Какая грязь!” – воскликнул он, а Холст хладнокровно возразил: “Не грязь, а дерьмо обыкновенное, советское, качественное”. Причём сам тут же вляпался в кучу диаметром с хорошее антикварное блюдо. Теря широкими шагами старался миновать отстой, а дорога была узкой, и Теря постоянно подталкивал в дерьмо Кипелыча. Хитрый Кипелыч, не увязавшись раза три, куда-то исчез. Теря этого не заметил, разве что встряхнул за плечами потяжелевшим на полцентнера рюкзачком, к которому и прицепился Кип. Наконец
арийцы кое-как покинули мертвую зону и вышли на нормальную
дорогу. Так они дотопали до самой деревни…
Арийцы уже вошли в Малые Химеры, когда
их окликнул приятный женский голос: “Эй,
красавцы!” Арийские хайрастые головы как
одна резко повернулись в сторону источника
шума и увидели… накрашенного мужика в юбке
и на шпильках. “Это что такое, Кипелыч?” –
ошарашено спросил Дуб. “Э-э-э… Это
представитель местного… хм… филиала
организации “Гомик в деревне”, они же “Голубые
Васильки”” - промямлил
Кип. “Я знаю всё, что надо знать, ты знаешь
чуть больше, чем надо”, - подозрительно
хмыкнул Теря, внимательно посмотрев на
Кипелыча. Кип густо покраснел. Между тем “дамочка”
свистнула, и из кустов показалось еще с
десяток подобных “девиц”… Гомы
приближались. “Чего им надо?” –
подозрительным тоном продолжил Теря. “Близкого
знакомства, блин!” – раздраженно ответил
Кипелыч, медленно прячась за Терю. “Да
пошли они в задницу!” – воскликнул Теря, на
что Кип резонно ответил: “Всё правильно…
именно туда-то они и собрались!” После этих
слов Ария резко повернула оглобли и рванула
по дороге вглубь деревни. Улепётывали в таком порядке: первым летел Холстинин. Ему, редкому красавцу, абсолютно не светило повстречаться с гомиками на узкой дорожке. За ним устремился Дубинин. Как известно, у Дуба масса поклонников, кто их знает, какой они ориентации! Затем следовал Теря. Атлет высокого роста явно понравился гомикам, причём всем сразу, а Теря как раз был против… Он громко возмущался и, как всегда, нецензурно. На это у него уходило много сил, а потому он отставал. Следом вприпрыжку бежал Маня. Он вообще не понимал, с какого это чёрта его друзья убегают от красивых девушек, изъявивших желание познакомиться. У бедного Мани было плохое зрение… Последним тащился Кипелыч. В другой бы раз прыткий Стентор обогнал бы всех, но в этот раз Теря, Холст и Дуб скинули на него всю свою поклажу со словами: “Ты кашу заварил, вот сам и лопай!” Кипелыч было возразил, что кашу с детства терпеть не может, но его и не слушали. Живо взвалили ему на горб три рюкзака, а ведь металлисты – народ основательный, берут с собой много, на все случаи жизни. Так Кипелыч и пыхтел полкилометра – попадаться гомам для него не было никакого смысла, сами знаете – Кипелыч смазливый, как сволочь. Но силы оставляли непутёвого Валерку. Рюкзаки прижимали его к земле, дыхания не хватало. Гомики, заметив, что жертва слабеет, испустили торжествующий визг. Загнанный Кипелыч свалился в пыль лицом и затих. Гомики настигли его и взяли… (заткнись! И хватит так мерзко ржать!)… в плен. Остальные арийцы резко притормозили и… нет, не бросились на помощь. Им и без того хватало забот: по недосмотру головы колонны (Холст, кто же еще) арийцы сбились с курса и свалились в силосную яму… В общем, Кипа взяли в плен, а остальные ухнули в отстой… …Плавать
умел только Теря. Поэтому сразу же на нём
повисли всё остальные, и он стал тонуть.
Матерясь и отфыркиваясь, Теря сбросил с
себя нахлебников, кое-как вылез из лужи
зеленого прелого дерьма, скопившегося на
дне ямы, сел неподалёку и стал смотреть, как
его друзья картинно тонут в жиже. Глубина
лужи была всего под метра два (как раз Терин
рост), поэтому даже Холст не мог достать до
дна с тем, чтобы не увязнуть в отстое по
макушку, не говоря уже о мелком Мане и
среднем Дубе. Пока арийцы тонули, Теря
спокойно отжал хайр, вытащил весь мусор из
брюк, передохнул, сказал: “Ну всё, хорошего
понемножку. Много купаться - вредно” и
выволок коллег из лужи за шиворот. На пороге
возникла удивительная фигура. БАБУШКА
ВАЛЕРИЯ КИПЕЛОВА, ХАРЛЕЯ ДАВИДОВНА. Бабуля
была затянута в чёрную блестящую кожу,
испещрённую всевозможными металлическими
застёжками, заклёпками и подвесками.
Картину довершали: пудовые сапоги,
окованные металлом, обрезанные перчатки,
кожаная косынка и предобрейшая улыбка. А что в это время
происходило с Кипелычем? Гомики утащили его
вместе с рюкзаками (посчитав, видимо, что
они тоже очень даже привлекательные). Пока
Валерку волокли, он успел прочухаться и
начал непомерно доставлять своим
похитителям маленькие радости киПнеппинга:
он дико орал (согласитесь – это он умеет),
вырывался, махал хайром и сулил гомам
адские муки. Ничего не помогало, гомики
только посмеивались и называли Валерку “противным”
(ложь и злостная клевета, между прочим,
прошу занести в протокол). |
